Франция. Большой исторический путеводитель

Дельнов Алексей Александрович

Когда умер его ставленник, к императору прибыло римское посольство и, как положено, попросило назвать своего кандидата. Оттон долго не раздумывал: порекомендовал племянника одной очень влиятельной, но известной своим распутством дамы.

***

Надо сказать, что при всей своей благочестивости Оттон имел довольно специфический взгляд на церковные дела даже по меркам того времени. Что делать, истинная вера все еще не обрела глубоких корней в душах государей. Пример тому: отец Оттона Генрих Птицелов был страстный собиратель священных реликвий.

Прослышав, что у бургундского короля имеется копье Константина Великого, он послал сказать ему: отдай мне подобру-поздорову, а не то быть войне. Бургундец предпочел расстаться со святыней.

Оттон сам поставлял епископов - хотя по каноническим правилам это было прерогативой капитула, собрания священников главной епископской резиденции. При совершении обряда епископ, как вассал перед сеньором, становился перед императором на колени, вкладывал свои руки в его и давал присягу на верность. После чего государь вручал ему кольцо и копье как знаки светской власти, а капитул вручал посох - как символ власти духовной.

Однажды, совершая обряд над сыном недавно казненного им вельможи, Оттон произнес довольно циничную фразу: «Вот тебе от меня выкуп за убитого». В других случаях епископы платили приличную сумму за свое назначение.

Император очень рассчитывал на помощь епископов и аббатов в своих делах. Щедро награждал их, раздавал во владение города и богатые именья. За это, помимо прочего, церковные владыки должны были выступать с ним в поход во главе больших конных отрядов, снаряженных за свой счет. Зачастую эти избранники государя сами были людьми диковатых повадок, как в добрые старофранкские времена. Лично участвовали в битвах не только в общих походах, но и во время усобиц, а из оружия предпочитали все ту же палицу - во избежание лишнего кровопролития.

Многие епископские города лежали на основной торговой дороге того времени - Рейне и приносили иерархам особенно обильные доходы. Это Кельн, Майнц, Страсбург.

Но были епископства особого рода. Оттон учреждал их на севере своего государства, на недавно завоеванных землях поморских (на берегах Балтики) и полабских (на Эльбе) славян. Главной их задачей была миссионерская деятельность: обращение в святую веру лютичей, сорбов, поморян, ляхов (поляков).

Вслед за проповедниками на покрытые дебрями земли двигались германские землепашцы и ремесленники. Общее руководство этой колонизацией было возложено на архиепископа Магдебурга.

Из западных славян относительную независимость сохранили только ляшские (польские) племена. Их князь Мешко (Мечислав, правил в 963-992 гг.) после долгой борьбы с германскими маркграфами отстоял свой заэльбский край и заложил основы национального польского государства. Но и он вынужден был признать себя вассалом немецкого короля. Когда же поляки в 966 г. приняли христианство, к ним был поставлен зависимый от Магдебурга епископ.

МИР КЛАССИЧЕСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

НА СТАРТЕ ВТОРОГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ

Мы подступили к эпохе, давно уже облюбованной людьми никудышными - мечтателями и романтиками. К славным рыцарским временам. Да и где же еще искать пристанища пораженным неясным томлением душам? Замки, крестовые походы, львиные сердца, прекрасные дамы и трубадуры. Гербы на щитах и гордые знамена, плещущие над закованными в сталь всадниками. И какие послания долетели оттуда к потомкам: «Песни» о Роланде и нибелунгах,

романы о короле Артуре и его рыцарях Круглого стола, мистический «Роман о Розе» и куртуазная поэзия высокой любви. Как упоительно чувствовать себя сопричастным безбрежному идеальному миру, перелистывая эти страницы. Чего только не померещится потом в золотисто-розовых закатных далях…

Но те, для кого был создан этот мир, на закатные дали глазели редко. Он был для них напоминанием о том, что они родились не для суетного прозябания, а для подвигов и славы, они черпали из него свой кодекс чести. Только не надо забывать ту прописную истину, что живые люди ни в какие идеальные границы никогда не укладывались, будь это даже «рыцари без страха и упрека». Рыцарь (и то не всякий) мог быть воплощенной легендой в жарком бою или на трудном марше через горы и пустыни, у ног дамы сердца или внимая на пиру пению менестрелей. В остальное время ему других забот хватало. А его менее доблестным соотечественникам, тем, что не на коне, а хорошо, если не под копытами - подавно.

***

Предстояло встретить второе тысячелетие от Рождества Христова. Но до его начала еще надо было дожить - а большинство христиан на это не надеялось. Скорее, они были убеждены в обратном. С приближением 1000 года, еще на дальних к нему подступах, Европу охватил леденящий страх. Ждали конца света, Страшного Суда, на котором не многим удастся дать добрый ответ за свои земные похождения.

Почему светопреставление приурочили именно к этой круглой дате? Возможно, из привычки пугаться всего необычного. Или потому, что из средневековых представлений об историческом времени выходило, что пора бы уже. Судьбу человечества соотносили с индивидуальным уделом каждого. От первого человека Адама до Ноя - это был младенческий возраст мира. Следующие библейские вехи отмеряли его детство, отрочество, юность, зрелость. Пребывание Иисуса Христа на земле знаменовало начало старости, а ее характерные признаки - увядание, утрата земных упований, немощь, страх смерти. Это возраст, когда не строят планы на будущее, а замаливают грехи. Тысячи лет для этого вполне достаточно.

Люди забрасывали поля и виноградники, переполняли храмы, каялись, спать укладывались в гробы. Повсюду беспрерывно погребально звонили колокола. Но вот незадача - Бог миловал. И Новый год справили, а солнышко все так же катило своим путем небесным, и не свернулись небеса, как свиток… Некоторые энтузиасты еще пытались уцепиться за тот довод, что, возможно, произошла ошибка в летосчислении, или что считать надо было не от Рожества, а от Воскресения. Но от них досадливо отмахнулись и принялись за дело - наверстывать упущенное.

Надо было продолжать жить в этом не пожелавшем кануть в небытие - напротив, сильно меняющемся мире. Мире, в котором утверждался задел на будущее. Предстояла эпоха классического средневековья: где-то до середины четырнадцатого века, до того, как нагрянули Черная смерть (чума) и Столетняя война.

***

Франция становилась привлекательнее - во всяком случае, внешне. Больше становилось сел, больше возделанной земли - поля, сады, виноградники появлялись на местах чащоб и болот. Люди стали лучше питаться (главной кормилицей была пшеница), увеличивалось население. 0,4% устойчивого ежегодного прироста - это, конечно, не демографический взрыв, но тенденция обнадеживающая.