Француженки не терпят конкурентов
Шрифт:
В то время как сам он тащил на своих плечах большой бизнес, обремененный к тому же необходимостью поддерживать марку родового имени, совершенствуя мастерство, и не имел права на расслабление!
Он выглядел озадаченным.
– Всем известно, что ведьмы работают, когда хотят. А вот принцам приходится выкладываться со всей ответственностью.
Его губы слегка скривились, высказав претензию на королевский титул. Вероятно, это была защита от ее возможной бурной реакции на его слова.
– Кроме того,
– А ты сын профессорши и кондитера! – вспылила она. – Разве глупых мальчиков обычно не отправляют учиться на кондитеров, раз им не даются школьные науки?
Конечно, его род знаменитых кондитеров имел достаточно средств, чтобы надежно, из поколения в поколение, отправлять отпрысков на обучение в престижные заведения Шестнадцатого округа!
– Но почему же себя ты не считаешь простым обывателем?
– Некоторые люди рождаются принцами, а некоторые сами становятся ими, – гордо заявил он и стрельнул в нее насмешливым взглядом, ожидая очередного оскорбления.
Она выразительно промолчала, отказываясь оправдать его ожидание.
Его следующий косой взгляд послужил предупреждением о том, что он еще не закончил раскопки ее прошлого.
– Так ты, должно быть, пользовалась бешеной популярностью у кавалеров.
Она напряглась. Его глаза прищурились, словно ее напряжение стало для него звонкой монетой, лязгнувшей под его лопатой.
– Ведь у тебя было множество друзей – в двух-то странах!
Она пожала плечами.
– Когда мне стукнуло шестнадцать, я очень старалась завести близкого приятеля. Ну, в пятнадцать лет я впервые осознала, что приближается период бурных игр. И как раз после дня рождения события начали развиваться.
Он остановился посреди площади перед ратушей на фоне ее освещенного фасада.
– Поясни, что значит «очень старалась».
Она опять пожала плечами. Что за идиотство, почему глаза у нее опять на мокром месте? Иногда ей хотелось навсегда освободиться от своего прошлого.
– Мне казалось, если я полюблю кого-нибудь сильно, то мы сможем… всегда быть вместе. Тогда у меня появилось бы хоть что-то постоянное. Тогда мы могли бы… стать родными друг другу.
Ее ладонь выскользнула из его пальцев. Она рефлексивно сжалась, обхватив себя руками, и этот жест в точности передал ее детские стремления.
– Маленькая дурочка. Даже не хотела, чтобы он пользовался презервативами, поэтому вполне могла забеременеть.
– Боже упаси! – вырвалось у него.
– А он оказался маленьким зазнайкой. – Магали скривилась от воспоминаний.
– То есть желторотым юнцом? – сочувственно уточнил он.
Она сморщила нос.
– Очень больно.
– В первый раз?
– Просто… ну, время от времени… – Она
– Привыкнуть к людям? – подхватил он.
– Я имела в виду нечто другое.
– Освоиться в мире?
– Ты вообще слышал, о чем я говорила?
– К… любовным играм? – Его усмешка, с какой он сыпал вопросами, растаяла. – Может быть, мы скажем, что тебе требуется время, чтобы… согреть душу?
Она сердито поджала губы, ничего ему не ответив.
– В общем… порой тебе было очень больно. А ты не пробовала предложить ему потерпеть, изменить стиль – или просто отвалить от тебя?
Она удивилась, услышав оттенок гнева в его голосе. Он пристально посмотрел на нее и обнял за плечи в порыве искреннего понимания.
– С тех пор ты успела повзрослеть.
Да, успела. И очень серьезно. Главным образом она поняла, что, в сущности, не так уж сильно нуждается в общении с людьми.
За исключением… одного человека, который в это самое мгновение стоял рядом, поддерживая ее…
Она тревожно передернула плечами. Его руки ласково отозвались на ее движение, словно он тоже вдруг представил себе, как дернулись ее обнаженные плечи.
– Мне кажется, дело тут скорее в форсировании событий, – призналась она.
– И мне тоже так кажется.
– То есть я имею в виду… попытки стимулировать отношения, чтобы устранить всякое непонимание. Чтобы возникшая любовь могла обрести твердую почву. А отношения могли стать долговечными. А они невозможны, если…
Она удрученно взмахнула рукой, пытаясь выразить то, что случалось всякий раз после того, как родители перевозили ее с места на место, после года ее отсутствия дружеские связи постоянно обрывались. И едва ей опять удавалось подружиться с кем-то и завязать новые отношения, как приходилось опять уезжать.
– А тот парень… понимаешь… в общем, он показался мне вполне приятным и искренним, но… он оставался всего лишь семнадцатилетним юнцом, отчаянно хотевшим секса.
Филипп помолчал. Они возобновили прогулку, но он не стал брать ее за руку, а продолжал обнимать за плечи. И когда он неожиданно заговорил, оттенок иронии в его голосе облегчил ей тяжесть затронутой темы:
– Интересно, какую рожицу скорчила бы моя первая подружка, вспомнив о нашем сексе.
– Она бы скорчила рожицу? Такое очень трудно представить, – невольно возразила ему Магали.
Но глубоко внутри, услышав о его прежних партнершах, она втайне мучительно сжалась. Почему они остались в прошлом? Чем вызваны его преходящие связи? Он ничего не говорил больше о том, как любит ее, – с того первого снежного дня, а когда в Париже снег, то любое чудо покажется правдой. Вот только снег легко и бесследно тает.