Француженки не верят джентльменам

Флоранд Лора

Горячая, как лава, радость захлестнула его. Вот это было бы по-настоящему удивительным началом дня.

Джоли подняла руку и обхватила запястье его руки, прижатой к ее гру… к ее сердцу. Казалось, она была не в состоянии что-то сделать, даже вынудить себя сбросить его руку.

– Что касается секса, – начала она.

Он усмехнулся с явным восхищением.

– Мне так нравится, что ты думаешь об этом еще больше, чем я.

Ее самолюбие было уязвлено, и она потянула Габриэля за запястье, но он не дал ей сдвинуть свою руку. Ему было

чертовски приятно ощущать ее тело. А от сияния ее глаз ему стало еще лучше.

– Если мы… ну, знаешь… займемся им, – выдавила она.

Если, конечно. Это было так смешно. Но Габриэлю все же хватило ума не засмеяться.

– Мы должны относиться к этому профессионально, – сказала она.

– Чего?

Она сбилась.

– Я имею в виду, что будет просто секс. И мы не позволим ему мешать нашим профессиональным отношениям.

Он нахмурился. Их профессиональные отношения заключались в том, что он кормил ее и смотрел, как она тает от восхищения, похожего на оргазм. Как, черт возьми, она хочет отделить от всего этого секс?

В ее глазах он увидел мольбу.

– Ты не должен расстраиваться, когда я скажу, что уже все.

Он выхватил руку, будто Джоли обожгла дочерна его ладонь. Мог бы уже знать, после стольких лет игры с огнем, что обжечься – это чертовски больно.

– Ты скажешь, что уже все? – огрызнулся он, лишь бы что-то сказать, чтобы почувствовать себя лучше. – А как же я? Почему это не сказать мне?

Она нахмурилась. Ну ладно. По крайней мере, ее озадачило, что идея обернулась против нее. Но кажется, она беспокоилась не так уж долго.

– У меня нет терпения, – объяснила она и пояснила извиняющимся тоном: – У тебя, вероятно, его больше.

За всю его жизнь никто и никогда не уличал его в том, что у него есть терпение. Это было странно, потому что не было почти ничего более нужного, чтобы преуспеть в его области.

Терпение.

Постоянство.

Страсть.

И, так уж и быть, здоровая доза ярости, когда необходимо.

– Нет, – сказал он категорически. – Никоим чертовым образом.

Она смотрела на него, разинув рот. Черт побери, снова появился его образ принца.

Ну не везет так не везет.

– Если мы займемся сексом, а ты бросишь меня сразу после того, как вытащишь из себя все эти свои оргазмы, я буду огорчен до невозможности.

Он не знал, какое успокоение после этого разговора йога принесла Джоли. Его же тренировка с гирями была адской. И было чертовски плохо, что людям не разрешают бросать эти железяки через весь зал, когда это позарез необходимо.

Глава 13

Он был готов к тому, что в то утро Джоли увильнет от работы с кулинарной книгой, но она объявилась. На ней были черные туфли с круглыми носами, и она аккуратно расправила и завязала фартук поверх белой поварской куртки. И подобрала волосы. Putain, как же она красива! Он не знал, рассчитывала ли

она своим видом успокоить его воображение.

Он улыбнулся ей, как саблезубый тигр улыбается при виде какого-нибудь восхитительного травоядного животного, случайно забредшего в его логово, и пригласил ее в офис. И сразу же пожалел, что стены в офисе были стеклянными, хотя такими они были уже давно, с тех самых пор, как все работоспособные члены семей Розье и Деланж собрались вместе и по своему проекту отремонтировали бывшую мельницу.

Джоли смотрела на Габриэля очень сурово и официально. Он не знал, чем заслужил этот строгий взгляд, ведь он просто сел на свою кушетку и расслабился, а Джоли была от него на расстоянии вытянутой руки.

– Ты свободна? – решил он проверить. – Я не спросил о твоих рекламных мероприятиях. Просто дай мне знать, когда должна будешь уйти.

Ее взгляд скользнул в сторону.

– Тебя не пригласили участвовать в рекламе? – Он был поражен. Ведь имя Пьера Манона красуется на обложке кулинарной книги! – Тебе нужен рекламный агент получше. Хочешь, дам телефон моего?

Его оскорбляло, что Пьер получит от этого прибыль, но… merde. Хотя ее имя и было начертано на обложке мелким шрифтом, но она тоже заслуживает кое-чего.

– У папы был инсульт, помнишь? – напряженно сказала она. Габриэль почти сразу почувствовал, что ее напряженность совсем не такая, какую она обычно испытывает в его присутствии, а наполненная печалью. Хорошо лишний раз убедиться, что ей намного лучше с ним, чем с ее проклятым отцом. – Сейчас ему не до рекламы.

– Правда? – Габриэль старался подавить тошнотворное чувство жалости. Этот salaud украл у него столько, что сострадания не дождется. – Инсульт был таким тяжелым?

Она долго изучала стол.

– Он мог бы провести показ блюд, – тихо пробормотала она наконец. – Не так быстро, не так изящно, как сделал бы это до инсульта, но он бы справился. Однако он чувствует себя неловко и не хочет, чтобы люди видели его таким. Медсестры сказали мне, что в его депрессии нет ничего необычного.

Да, Пьер никогда не мог выдержать, если кто-то видел его слабость. Образно говоря, он поджал хвост, когда потерял третью звезду, и уполз, как побитая собака. Габриэль тогда испытал ликующее чувство победы. Думаю, ты должен был бы ценить меня, connard.

– Но ведь это твоя первая кулинарная книга, – вдруг пришло ему в голову, пока он всматривался в ее обворожительное лицо, на котором теперь читалась тревога. Это выражение так не шло ей. – Ты, должно быть, была очень рада, когда она вышла из печати.

Она рассеянно смотрела сквозь стеклянные стены на то, что происходило в кухнях.

– Инсульт случился всего за несколько недель до выхода книги. Поэтому у меня были немного другие эмоции в то время. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Теперь я иногда думаю, не перенервничал ли он из-за того, что могло бы случиться, когда ты бы увидел Розу на обложке.