Француженки не заедают слезы шоколадом
Шрифт:
Сара вдруг сказала:
– Ты использовал диэлектрические зеркала, чтобы сделать съедобные отражающие поверхности. Это же… То есть я знаю, что ты невероятен, но все равно, это поразительно.
Она считает его невероятным? Патрик моргнул. Он почувствовал себя почти так же, как в те моменты, когда Люк хорошо отзывался о нем, и его дурацкое розовое карамельное сердце раздувалось от гордости и радости. А сейчас ему было приятно, что она ценит его мозги. Люди обычно забывали, что у поваров они есть. Что повара не были глупцами, которых в школе вышибли из числа умных. Правда, иногда это делали другие силы, не имевшие к мозгам никакого отношения, подумал он с горечью.
Сара и Патрик пересекли парки с
– Так тебе нравилось, – спросил он снова, – материаловедение?
– Да, только… – Опять у нее возникла морщинка! Его большой палец зудел, так хотелось ее разгладить. – Знаешь, мне всегда нравилось печь пироги и все такое. Лицо моей сестры загоралось радостью. А как мама смотрела на меня! Я пыталась делать тщательно продуманные, сложные вещи. Но это не было серьезно, понимаешь? Это не могло быть причиной гордости мамы и отчима, не могло убедить маму, что у меня всегда все будет хорошо. Поэтому она сделала за меня правильный выбор.
Значит, ее родители тоже напортачили. Похоже, ни у кого из его знакомых в детстве или юности не было счастливой семьи. А может быть, лучшие в мире кухни привлекают людей с пострадавшей психикой? Если да, то это многое объясняет.
– Но, когда я училась в Калифорнийском технологическом институте, я по обмену провела год здесь, в 'Ecole Polytechnique… [44]
Merde, Калифорнийский технологический и Политехническая школа? Если бы она еще сказала, что приняла предложение поступить в аспирантуру Массачусетского технологического института, то будто осуществила бы все его мечты. Те, которые его мать безжалостно изничтожила, несмотря на его дикий гнев и отчаяние.
44
'Ecole Polytechnique – Политехническая школа, знаменитая высшая школа для подготовки инженеров, основанная французскими учеными Гаспаром Монжем и Лазаром Карно в 1794 году (фр.).
– …и знаешь, честно говоря, я потому выучила французский язык и выбрала по обмену Политехническую школу, что мечтала о французской кулинарии, и это было самым близким путем добраться до моей цели. Но в тот год, когда я была здесь, я могла просто входить во все эти небольшие магазинчики, видеть и пробовать на вкус то, что они делали, видеть лица людей, когда они откусывали первый кусочек великолепного десерта, и… Не могу объяснить, что тогда со мной произошло. Думаю, я так и не пришла в себя. И с тех пор не могла прекратить мечтать об этом. Как о чем-то серьезном. Как о том, что я могла бы научиться делать, если бы проявила достаточно храбрости.
Кажется, это был их самый долгий разговор с первого месяца ее стажировки. А ведь сколько у него было возможностей, болтаясь вместе со всеми в баре, разговорить ее во время общей беседы! Он упустил свой шанс. Она же отдалялась от него, окружая себя все более мощным силовым полем, чтобы не подпускать к себе.
– У меня была мечта. – Она снова вздохнула. Ее морщинка на лбу отнимала у него все силы. – Возможно, она была похожа на мечту маленькой девочки, желающей стать принцессой, и я представляла себя в сказке, вместо того чтобы жить в реальности, но в то время я этого не понимала. Я просто хотела найти себя.
Какой захватывающе интересный подход! И она только что открыто заявила о нем? Сообщила людям, чего она хочет, прежде чем это оказалось у нее в руках? Merde, ей точно нужен мужчина, который будет заботиться о ней.
Патрик улыбнулся,
– А разве мы с тобой не персонажи твоей сказки, Sarabelle? – Он принял высокомерную позу, подняв подбородок. – Ну чем я не принц?
Ее взгляд был прямым, темным, непостижимым, и Патрик будто наяву ощутил, как ее руки с симпатичными ноготками погружаются в его грудь, берут большую горсть того, что там можно найти, и вытягивают наружу, чтобы хорошенько рассмотреть. Он ненавидел это чувство. Но одновременно так чертовски сильно любил его, что чуть не запыхтел, как собака, желая опять и опять испытывать его. «Да, пожалуйста, вырви мое сердце еще немного. И еще, и еще, и еще. Видно, я и вправду неутомимый мазохист».
Но, конечно, не нужно, чтобы она это поняла. Он улыбнулся:
– Когда я мечтал стать инженером, то хотел заниматься воздухоплаванием и космонавтикой.
Ошеломленное выражение ее лица показалось ему удивительно привлекательным. Сколько всего он мог бы сделать с ее полураскрывшимися губами!
– Что же заставило тебя изменить своей мечте?
Он сделал ошибку, когда открылся собственной матери. Которая и отняла у него эту мечту, как делала всякий раз, когда обращала на сына свое непредсказуемое внимание и впадала в ярость из-за его непослушания. В наказание она забирала у него самое желанное и любимое.
– Мне было тогда лет двенадцать.
Сара напряженно улыбнулась:
– Кажется, в этом возрасте проще сменить карьеру, чем в двадцать три.
Столько ей было, когда она начала учиться в Culinaire. Она рассталась со специальностью инженера чертовски быстро. И к черту Политехническую школу.
– А в двадцать семь? – внешне спокойно спросил он, делая вид, что его очень интересуют большие греческие колонны 'eglise de la Madeleine [45] .
45
'Eglise de la Madeleine – церковь Святой Марии Магдалины в Восьмом округе Парижа, на одноименной площади, вписанной в ансамбль более крупной площади Согласия. Наряду с другими зданиями площади представляет собой эталон архитектуры французского классицизма.
Сара резко повернулась к нему.
– О чем ты говоришь?
– Да так, ни о чем, – безразлично ответил он.
– Тебе столько лет?
Он пожал плечами и вытянул перед ней руку, чтобы она не попала под проезжающий автомобиль.
– Ты хочешь сменить работу? – Сара даже задохнулась от волнения.
Патрик поднял бровь:
– А разве похоже, что я хочу сменить работу?
– Ты же MOF [46] , – не могла поверить Сара. – Ты не можешь.
46
MOF – сокр. от Meilleurs Ouvriers de France.
– К тому же Люку я почти что брат, ведь мы с ним были в одной приемной семье, – согласился Патрик. – Так что, сама понимаешь…
«Я действительно не могу. Я нужен ему. И он всегда был рядом, когда был нужен мне».
– Его брат? – От удивления Сара приоткрыла рот и уставилась на Патрика. – Погоди, ты… был в приемной семье?
– Да. Так вышло. – Он пожал плечами, прерывая разговор. Значит, не надо продолжать эту тему. Ему-то точно не надо. Все равно, спасибо Люку. – Никто не понимает наших с ним отношений. Люк уже ушел от них, а я пробыл в той приемной семье всего несколько месяцев до того дня, когда он позволил мне стать его учеником и переехать в крошечную квартирку рядом со своей. Вот и получается, что у нас отношения братские, хотя мы и не братья.