Французская магия

Бессарабов Николай

— Нашей дочери будешь заплетать косички ты, — неожиданно сказала мне любимая, когда волосы уже были расчесаны и заплетены в аккуратную косу.

— Удивлен? — взгляд Флер, казалось, светился.

— Нет, — наконец справившись с удивлением, ответил я. — Когда закончится эта проклятая война...

— Просто выживи, — тонкие руки вцепились в плечи, Флер прижалась ко мне, пряча лицо у меня на груди. — Я схожу с ума от страха, когда вы уходите ловить Пожирателей.

— Я выживу. — Крестный утверждал, что у нас хорошие шансы на победу, и я старался передать эту уверенность своей жене, как оказалось, всерьез боявшейся

за меня.

— Просто выживи. — Флёр подняла на меня взгляд и я вздрогнул: на длинных ресницах сверкали слезинки. Сейчас я понял Невилла, которому тяжело было смотреть на плачущую Луну. Со слезинками на глазах вейла казалась хрупкой и беззащитной.

— Обещаю. — Я действительно собирался приложить все усилия, чтобы Вольдеморт погиб не ценой моей жизни.

Губы Флёр под моими губами были солеными, но нам это не мешало.

— Наконец-то солнце! — пропела Луна, выбегая из-под сводов Хогвартса во внутренний двор. Субботний день обещал быть погожим, выглянувшее из-за по-осеннему хмурых туч солнце, отогнав на время и промозглую сырость, и моросивший временами дождик, заливало округу теплом.

Я посмотрел вправо, — Невилл застыл на месте, с восхищением разглядывая танцующую в потоке солнечных лучей девушку, его губы безмолвно шевелились, словно он произносил какие-то стихи.

— Какая она замечательная, — тихо произнесла Флёр слева от меня. — В такое время остается безмятежной и радостной.

Они с Невиллом переглянулись с каким-то новым пониманием.

Выбравшись из Хогвартса раньше других, когда большая часть учеников еще только собиралась на прогулку, мы вежливо раскланялись с аврорским постом, охранявшим выход за стены замка. Четверо хмурых волшебников, двое из которых щеголяли печально знаменитыми по нынешним временам багровыми форменными куртками, сменившими, по настоянию Брауна, неудобные мантии, только покосились в нашу сторону, узнав меня и Невилла.

— Удачной прогулки, лорд Поттер, — совершенно искренне пожелал мне Альфред Каллен, один из подчиненных Аластора.

— Спасибо, мистер Каллен, — я коротко наклонил голову.

— Ты становишься известной личностью, — ухмыльнулся Невилл, подхватив под руку свою пританцовывавшую девушку.

— Альфред был с нами в деревушке Хайдтаун, — ответил я, поморщившись. — В той, после которой начались статьи в газетах о крёстном и аврорах-отступниках.

— Я понимаю, — стиснул моё плечо Невилл. — Это новый виток войны.

— Да, кто-то понял, что Альянс не удастся без потерь сломить грубой силой, и теперь пытается лишить нас поддержки рядовых волшебников, — я покачал головой.

Флер и Луна переглянулись, хитро улыбнувшись друг другу.

— Благородные господа, — буквально пропела Флёр, обогнав нас и ласково улыбаясь мне. Луна последовала её примеру. — Сегодня — никакой политики!

Девушки с разбегу бросились к нам на шею.

— Это... убедительный аргумент, — чмокнув любимую в сморщившийся носик, я обнял её за плечи. Невилл отчаянно и демонстративно отбивался от пытавшейся щекотать его Луны, которая буквально визжала от смеха. Непривычно было видеть обычно мечтательную Лавгуд такой веселой и жизнерадостной.

Отбившись от нападавших, мы последовали дальше в Хогсмид, однако, несмотря на подаренное нам девушками веселье, и я, и Невилл периодически внимательно оглядывались

по сторонам, а я мысленно удерживал наготове защитные чары. Невилл, пока еще не обладавший этим полезным навыком, с легкой иронией покосился в мою сторону, но сделал вид, что ничего не заметил.

— Куда благородные леди прикажут их отвести? — Лонгботтом склонился в шутовском поклоне, взмахнув несуществующей шляпой.

Вопрос был не для красного словца, а вполне логичным. Хогсмид быстро обрастал различными увеселительными заведениями, от баров и магазинов модной одежды до волшебного тира.

— Я бы хотела зайти в «Память Мерлина», — неожиданно сказала Луна.

«Память Мерлина», — странное кафе-музей, появившееся относительно недавно. Первый и второй этажи были отданы под общий зал, кухню и отдельные кабинеты для состоятельных клиентов, а в подвале — в стеклянных витринах были собраны некоторые оставшиеся со времен величайшего волшебника предметы. Вход в подвал стоил невероятных по меркам волшебного мира денег, — по галеону с человека, но многие всё же посещали это место. Что еще более странно, — к созданию этого кафе приложил руку и кошелек Люциус Малфой, в последнее время стремительно вкладывающий свои ресурсы в «легальный бизнес», как сказали бы мои покойные родственнички-маглы.

— Ладно, — Невилл глядя на свою будущую жену влюбленными глазами, пошел бы с ней даже в кафе Мадам Паддифут, не говоря уже о достаточно малолюдном месте, посещаемом в основном обеспеченными людьми, к которым, к сожалению, относились далеко не все ученики Хогвартса.

Дорога к «Памяти» пролегала мимо открывшегося в этом году магазина Уизли... По поводу которого мы с Сириусом имели не самую приятную беседу. Крёстный, к моему величайшему удивлению, не поддержал моего желания рассчитаться или хотя бы проигнорировать семью предателей и лично вложил деньги в магазин «Умников Уизли». «Для того, чтобы в мрачное время людям было над чем смеяться», — заявил Сириус, и я прислушался к его словам, хотя мне они не понравились. Единственное, что меня утешило — Сириус относился к семье Уизли ничуть не лучше моего, но счел близнецов наименьшим злом, вдобавок достаточно полезным для нашего дела.

Без близнецов в Хогвартсе для остававшихся там обоих младших Уизли и Грейнджер настали темные времена, — лишенные поддержки достаточно опасных для студентов братьев, трое предавших меня людей так и оставались в пустоте. С ними по-прежнему мало кто разговаривал, даже по делу, рядом с ними старались не садиться за обедом и в библиотеке и, естественно, друзей у троицы больше не было. Директор Хогвартса, хотя и был, как мне казалось, в курсе проблемы на его любимом факультете, в проблему не вмешивался, пустив всё на самотёк, так что теперь трое гриффиндорцев на собственной шкуре ощущали то, как я жил на четвертом курсе.

— Господа, — массивные двери перед нами распахнулись, и мы оказались под дубовыми сводами «Памяти Мерлина».

Немногочисленные посетители в общем зале не обращали внимания на нашу компанию, когда мы следом за официантом шли ко входу в подземную часть, где располагался собственно «музей». Получив от меня и Невилла по паре золотых монет, он отпер старинную дверь, явно до этого украшавшую какой-то родовой особняк, пропустив нас в подвал.

— Да... — протянула Луна, замерев на входе в относительно небольшой, безлюдный зал.