Французская мелодия
Шрифт:
– Не означает ли это, что дед Элизабет передал документы сыну? Тот, желая продолжить дело отца, нашёл пути достижения вершины, которая в силу определённых историей причин не захотела покориться родителю, а ещё ранее Николе Тесле?
– Чем подписал себе смертный приговор.
– Но это же рок какой-то. Сначала прадед решает передать реликвии рода не сыну, а живущим в двадцать
– Здравый смысл и заставлял. Иначе зачем было вынимать из тайника спрятанные там бумаги?
– Что? – изменившись в лице, Илья, сам того не замечая, начал привставать со стула. – Не было в тайнике никаких бумаг.
– Ты так считаешь?
Илья хотел было возразить. Не позволила неуверенность в том, что в Питере всё было доведено до конца. Тайник, в котором, как ни странно, не оказалось ничего, не только не давал покоя, но раз за разом заставлял возвращаться к пережитому, сопоставляя действия участников ночного «кошмара», включая себя самого.
Впервые за всё время разговора Богданову захотелось поделиться пережитым. Мешало данное француженке слово «забыть про всё».
– А ведь ты прав, Соколов – старший не мог не знать, куда отец спрятал реликвии предков. Исходя из надёжности, он не только нашёл тайнику другое применение, но и лично передал завещание жене, что очень похоже на характер Соколовых: всегда во всём искать рациональное зерно.
– А Элизабет?
– Что Элизабет?! Знает ли значимость хранившихся в тайнике документов? Вряд ли. Разбираться в украшениях, картинах, иконах это одно, а здесь уже совсем другое. Что касается токов высокой чистоты, эфирных вихревых колебаний, тут необходимо иметь, если не призвание, то хотя бы техническое образование.
– Ты это серьёзно?
– Абсолютно.
– В таком случае вынужден поставить вас, господин Богданов, в известность, что по роду деятельности Элизабет -учёная. Занимается токами высокой частоты. Профессионал
От удивления у Богданова отвисла челюсть.
– Ты шутишь?
– Нисколько.
Понимая, что реакция его, как и он сам, выглядит смешным, Илья, представив Элизабет в огромной, похожей на спортивный зал лаборатории, напичканной разного рода оборудованием, от которого, подобно молниям, разлетаются электрические разряды, расхохотался.
– Элизабет- учёная!
Достав из внутреннего кармана пиджака бумажник, Виктор вынул пару фотографий.
– Фото из статьи, в которой чёрным по белому написано: «Элизабет Лемье – надежда французской науки». Там, где дама в защитных очках, значится: «Лемье – властелин мира».
– Хватит, – отложив в сторону фотографии, произнёс Илья.
Понимая раздражённость друга, Виктор, ни слова не говоря, встал и, выйдя из-за стола, направился к стойке бара. Обратно возвратился с бутылкой пива. Поставив перед Ильёй, занял прежнее место.
– Выпей. Говорят, помогает.
Взяв в руки бутылку, Богданов на одном дыхании вылил в рот половину.
– Последний сюрприз или будут ещё?
– Тебе мало?
– В самый раз.
Подняв бутылку на уровень глаз, Богданов словно сравнивал, осилит вторую половину или нет. Затем последовали булькающие звуки, и некогда гордо носящая звание «пиво» бутылка превратилась в стеклянную тару.
В унисон действиям друга Виктор, не дожидаясь, когда Илья обретёт дар речи, произнёс:
– Ну что перейдём к обсуждению?
– Перейдём, – проговорил в ответ Богданов.
– Случись тебе оказаться на месте Элизабет, какими бы выглядели твои действия?
Ожидая, чего угодно, но только не такой постановки вопроса, Илья поморщился.
– Предпринял попытку отыскать бумаги деда.
– А как быть с отцовскими? Результаты исследований отца тоже исчезли.
– Как?
– Очень просто. За три дня до гибели Александр Соколов вывез из лаборатории всё, что имело отношение к новому виду оружия.
Конец ознакомительного фрагмента.