Французская революция: история и мифы
Шрифт:
И как будто само Провидение привело жирондистов в нормандский городок Кан, где уединенно и скромно жила девушка по имени Мария Анна-Шарлотта де Корде д'Армон [632] . Праправнучка великого поэта и драматурга Пьера Корнеля, она принадлежала к обедневшему дворянскому роду и в свои неполных 25 лет успела познать и нужду, и нелегкий сельский труд. Воспитанная на республиканских традициях античности и на идеалах Просвещения, она искренне сочувствовала Революции и с живым участием следила за происходившим в столице. События 2 июня болью отозвались в её сердце. Рушилась, не успев утвердиться, просвещенная республика, а ей на смену шло кровавое господство разнузданной толпы под предводительством честолюбивых демагогов, главным из которых был Марат. С отчаянием взирала Шарлотта на опасности, угрожавшие Родине и свободе, и в душе её росла
632
В XIX – начале XX в. французскими историками, принадлежавшими в основном к либерально-республиканской традиции, были собраны и опубликованы многочисленные документы, подробно освещающие жизнь Ш. Корде. События же последних её дней благодаря обилию источников можно восстановить с точностью едва ли не до минуты. См., например: Huard A. M'emoires sur Charlotte Corday d’apr`es des documents authentiques et in'edits. P., 1866; Defrance E. Charlotte Corday et la mort de Marat. Documents in'edits. P., 1909.
Прибытие в Кан вождей жирондистов – бывшего мэра Парижа Жерома Петиона, избранника марсельцев Шарля-Жана-Мари Барбару, других известных всей Франции депутатов – и выступление молодых волонтеров из Нормандии в поход против парижских узурпаторов ещё больше укрепили Шарлотту в её намерении сберечь жизни этих доблестных людей, убив того, кого она считала виновником разгоравшейся гражданской войны. И тогда, не сказав никому ни слова о своих планах, она отправилась в столицу. Так она оказалась в доме на улице Кордельеров.
Когда Шарлотта вошла в сумрачную и полупустую комнату, Марат сидел в ванне, покрытой грязной простыней. Перед ним на доске белел лист бумаги. "Вы прибыли из Кана? Кто из бежавших депутатов нашел там прибежище?" Шарлотта, медленно приближаясь, назвала имена, Марат записал. (Если бы только она знала, что эти строки приведут их на эшафот!) Марат зло усмехнулся: "Прекрасно, скоро все они окажутся на гильотине!" Больше он ничего не успел сказать. Девушка выхватила спрятанный под косынкой нож и изо всех сил вонзила его в грудь Марата. Тот страшно закричал, но, когда в комнату вбежали люди, "Друг народа" был уже мертв...
Шарлотта Корде пережила его на четыре дня. Её ещё ожидали гнев разъяренной толпы, жестокие побои, врезавшиеся в кожу веревки, от которых руки покрылись черными кровоподтеками. Она мужественно перенесла многочасовые допросы и судебный процесс, спокойно и с достоинством отвечая следователям и прокурору:
– Почему вы совершили это убийство?
– Я видела, что гражданская война готова вспыхнуть по всей Франции, и считала Марата главным виновником этой катастрофы.
– Столь жестокий поступок не мог быть совершен женщиной вашего возраста без чьего-либо подстрекательства.
– Я никому не говорила о своём замысле. Я считала, что убиваю не человека, а хищного зверя, пожирающего всех французов.
– Неужели вы думаете, что убили всех Маратов?
– Этот мертв, а другие, может быть, устрашатся.
При обыске у девушки нашли написанное ею "Обращение к французам, друзьям законов и мира", где были и такие строки: "О, моя Родина! Твои несчастья разрывают мне сердце. Я могу отдать тебе только свою жизнь и благодарю Небо за то, что свободна располагать ею".
Жарким, душным вечером 17 июля 1793 г. Шарлотта Корде, облаченная в алое платье "отцеубийцы", взошла на эшафот. До самого конца, как свидетельствуют современники, она сохраняла полное самообладание и лишь на мгновение побледнела при виде гильотины. Когда казнь свершилась, помощник палача показал зрителям отрубленную голову и, желая им угодить, нанес ей пощечину. Но толпа ответила глухим рокотом возмущения...
Трагическая судьба девушки из Нормандии навсегда осталась в памяти людей как образец гражданского мужества и беззаветной любви к родине. Однако последствия её самоотверженного поступка оказались совершенно иными, чем те, на которые она рассчитывала. Жирондисты, те, кого она хотела спасти, были обвинены в сообщничестве с нею и казнены, а смерть "Друга народа" стала для других Маратов предлогом сделать террор государственной политикой. Адское пламя гражданской войны поглотило принесенную ему в жертву жизнь, но не погасло, а взметнулось ещё выше.
"– Чья это могила? – я спросил, и мне ответил голос из земли:
– Это могила Шарлотты Корде.
– Я нарву цветов и осыплю
– Нет, не рви ничего!
– Тогда я найду плакучую иву и посажу у твоей могилы, потому что ты умерла за Родину!
– Нет, не надо цветов, не надо ивы! Плачь! И пусть твои слезы будут кровавыми, потому что я напрасно умерла за Родину".
(Ф. Клопшток)
Глава 2
"МИР В ОБЛАКАХ" ЖОРЖА КУТОНА
Так пустились они в плаванье без руля и ветрил по этому кровавому морю, где террор вечно порождал террор.
Кто из читавших что-либо о Французской революции XVIII в. не слышал о "триумвирате" Робеспьера, Сен-Жюста и Кутона, который правил Республикой на протяжении самого тяжелого года её существования? Вопрос, конечно, чисто риторический. Нет такой работы, посвященной якобинскому периоду Революции, где три вождя монтаньяров не упоминались бы через запятую как вершители судеб французской нации в смутную годину Великого террора. Ни один из них в те роковые месяцы не отделял себя от двух других: идеи и политика – всё было общим. Известный исследователь Революции Ж. Мишле назовет их позднее "Робеспьером в трех лицах" [633] подчеркнув единство в словах и действиях. Не разделили их и враги: все трое закончили жизни в один день на одном эшафоте.
633
Michelet J. Oeuvres compl`etes. R'evolution francaise. P., 1899. T. 7. P. 5.
Однако после смерти история уготовила им разные судьбы. Робеспьер и Сен-Жюст все двести лет, минувших с той поры, неизменно привлекали внимание историков и литераторов. Каталог их жизнеописаний насчитывает десятки, если не сотни названий. Хорошо известны их портреты: на страницах едва ли не каждого учебника о том времени мы видим строгое лицо чопорного провинциального адвоката с холодным взглядом диктатора и чеканный профиль юного красавца, не знающего сомнений и жалости. Их сочинения неоднократно издавались на родине и были переведены во многих странах.
На фоне столь активного интереса к делам и мыслям Робеспьера и Сен-Жюста посмертная судьба Кутона кажется удивительно несправедливой. На протяжении более чем двухсот лет, миновавших после Революции, о нём не было написано ни одной монографии, хотя таковых удостаивались даже гораздо менее значительные деятели той эпохи. Его жизнеописания сводились к ряду довольно кратких биографических очерков, два из которых, правда, принадлежали классикам историографии Французской революции – А. Олару и А. Собулю [634] . И даже появление в 1996 г. первой монографии о Кутоне ничуть не улучшило ситуации, поскольку эта, выполненная крайне небрежно, работа Мартины Браконье изобилует огромным количеством грубых ошибок, если не прямых фальсификаций [635] .
634
См.: Aulard A. Les orateurs de la R'evolution. P., 1907. T. 2; Soboul A. Portaits de r'evolutionnairs. P., 1986.
635
Braconnier М. Georges Couthon, Conventionnel auvergnat ou les m'etamorphoses de la Raison. Saint Julien-Chapteuil, 1996. Ограничусь одним, но весьма ярким примером обращения М. Браконье с источниками. Объясняя, почему она не использовала в своей монографии материалы личного архива Кутона, конфискованные у него после ареста (Archives nationales. T. 566. Papiers saisis chez Couthon), то есть основной фонд документов, имеющих отношение к данному персонажу, М. Браконье сообщает: "Картон практически пуст. Будучи некогда разграблен, он содержит не более 11 единиц хранения" (Braconnier М. Op. cit. Р. 273). Однако тем самым она явно вводит читателя в заблуждение, ибо, на самом деле, этот исключительно богатый фонд содержит сотни документов, в чем мне в 1996 г. довелось убедиться лично.