Французская защита
Шрифт:
Одинцов выбрал второй вариант.
Он прикидывал, какая из дебютных схем более изучена программой. И остановился на симметрии.
На доске отобразился ход цэ семь — це пять.
Чемпион удовлетворенно хмыкнул. Он видел, что его начало застало врасплох претендента, и при подготовке к матчу команда Одинцова вряд ли подробно рассматривала этот дебют. Он же, наоборот, уделил ему в последний месяц львиную долю времени, зная, как трудно бывает перестроиться по ходу поединка.
Виктор бросил взгляд в зрительный
Яша Бурей, сидящий в первом ряду, поежился и опустил голову. Они во время бесед в номере «H^otel de France» даже не допускали возможность применения противником английского начала.
Алик Сношаль с довольным видом что-то быстро писал в свой блокнот. Сидящая рядом с ним блондинка не сводила глаз с Одинцова.
Виктор знал, что среди примерно тысячи зрителей в зале сидят люди, давно знающие его. Мелькнули лица Лизы с дочерью, его матери, друга детства Кости, с которым он ездил к Вощанову. Жорж Гиршманн с Евгеньичем, бросив все дела, прилетели в Москву и теперь болели за лидера их команды.
Они верили в него.
Виктор снова почувствовал незримый укол совести.
И не делал условленного знака вплоть до одиннадцатого хода. Он знал, что Симона нервничает в своей «Ауди» с тонированными стеклами.
И, наконец, подчеркнув ручкой ход противника, услышал тихий шепот:
— Витя, почему так долго? У тебя уже минус ноль шестьдесят три…
Это означало, что по дебюту чемпион мира получил солидный перевес. Он коршуном кружился вокруг шахматного столика, быстро расшагивая по сцене. Скрип его новеньких туфель доносился до последнего ряда акустического зала Чайковского.
Виктор в один момент поднял голову и хотел, было, подозвать судью, чтобы заявить: ему мешают!
Но передумал.
Алик покинул свое место в зале, вышел в пресс-центр и передал в редакцию горячую новость: «Чемпион мира взял в тиски претендента в первой же партии! Позиция белых после начала выглядит явно предпочтительнее. Неожиданный сюрприз при выборе дебюта явно потряс его соперника! Многие эксперты склоняются к тому, что сегодня лучший шахматист планеты откроет счет в матче!»
Но никто, кроме Симоны, не знал в эти минуты, что с каждым ходом в партии, минус в позиции черных фигур стремительно сокращался. Наконец, она радостно прошептала по рации:
— Сейчас по нолям!
Это означало — компьютерная программа оценивает позицию, как равную.
Однако чемпион мира по инерции продолжал играть на победу. Он никак не мог поверить в то, что его позиционное преимущество растаяло, как утренний туман. Упрямство и сила воли, помноженные на великолепную атакующую игру, почти всегда приносили свои плоды. Но это было против живых, утомленных почти пятичасовой борьбой игроков.
И он пошел на риск, надеясь на ошибку Одинцова.
Зал ахнул, когда увидел, как чемпион мира «подставил» ладью за слона. Жертва качества!
В
Судья вышел к краю сцены и поднял вверх обе руки.
На большом табло загорелось: «Просьба соблюдать тишину!»
Симона спустя пять минут тихо прошептала:
— Можно брать ладью. Атака отбивается. У тебя — плюс ноль семьдесят. Одинцов принял жертву.
Табло с мольбой о тишине горело до самого конца партии.
Чемпион мира впился горящими глазами в доску.
Комментаторы, все как один, предрекали ему скорую победу.
Однако спустя несколько ходов неожиданно прояснился замысел черных: они сами приносили в жертву коня, запирая при этом главную фигуру чемпиона в углу и стремительно контратакуя белого монарха.
В зале наступила мертвая тишина.
Чемпион странно изменившимся голосом хрипло проговорил:
— Предлагаю ничью!
Как в той памятной партии из первого гроссмейстерского турнира Одинцова в Москве.
Симона закрыла глаза и стиснула свои маленькие кисти в кулачки: «Неужели он опять согласиться? У него уже — плюс ноль восемьдесят!»
И облегченно откинулась на сиденье автомобиля, услышав в наушниках голос Виктора:
— Нет, пожалуй, еще поиграем!
Молниеносная серия белых. Они в цейтноте. Виктор, не спеша, записывал ход чемпиона, минуты на две замирал в задумчивой позе и потом делал свой.
«СиМа» играла безупречно.
Журналисты, только что со смехом обсуждавшие в пресс-центре мнимые шансы Одинцова, пулей вылетели в зал и с изумлением наблюдали, как после фантастической жертвы коня черных, позиция чемпиона ухудшается с каждым ходом.
Наконец, зал зааплодировал.
Чемпион нервным движением остановил часы, расписался на бланке и, не пожав сопернику руку, вылетел прочь со сцены.
Во все агентства новостей полетели краткие «молнии»: «Первая партия матча закончилась победой претендента — Виктора Одинцова!»
Симона с радостным смехом открыла дверь их квартиры и повисла на шее любимого.
— Ура! — по-детски воскликнула она. — Мы выиграли!
Шахматист поцеловал девушку и тяжело вздохнул:
— Уф! Устал сегодня, словно вагон с картошкой разгружал!
— А почему ты так долго? — с любопытством заглянула в глаза мужчине Симона. — Я уже давно праздничный ужин приготовила!
— Еле от Яши отделался! Пристал, словно банный лист! Давай, говорит, прямо сегодня вечером готовиться ко второй партии! Подробно разбирать его новинку за белых в староиндийской…
— А ты что?
— Я сказал, что завтра будем этим заниматься. Надо же! Какой трудовой энтузиазм проявился у него. В Париже был всегда рад, когда наши встречи были недолгими.