Французы на северном полюсе
Шрифт:
Приказано было выдавать экипажу двойной рацион. Матросы работали с неистовством. Восемнадцатого числа канал удлинился на сто метров, девятнадцатого – еще на сто десять. Но чего это стоило! Люди трудились до седьмого пота!
Немцы, сидевшие у себя на корабле и даже носа не показывавшие, стали подавать признаки жизни: то выезжали на лед на санях, то бегали на коньках, не скрывая своего желания приблизиться к французам.
– Черт меня побери! – проворчал Фриц, достойный эльзасец, который всегда говорил все, что думал.– Проклятые псы
– Эй, друг, спокойствие, не впутывай нас в неприятную историю.
– Да какую там историю, всего-то одно и нужно – набить бы бока этого кашалота динамитом и поджечь, пусть я бы даже взорвался вместе с ним!
– Вот черт, что ты мелешь?
– Что вы хотите, у меня просто кровь закипает, когда я вижу этих прусских ворон. И подумать только, надо было добраться до Северного полюса, чтобы встретить их здесь!
– Гляди-ка, двое с той стороны идут сюда.
– Да они совсем обнаглели!
– Гром и молния! Если бы я был на месте капитана, я бы их встретил парочкой выстрелов.
– Старина Фриц, еще раз прошу тебя, успокойся!
– Жаль, что мы не на войне, иначе бы я…
– Ну вот, они уже здесь!
Немцы были аккуратно одеты в голубую форму, которую обычно носят офицеры морского флота. Начались переговоры с капитаном. Де Амбрие человек очень сдержанный и. не выносящий фамильярности, холодно ответил на их приветствие и спокойно ждал, что будет дальше.
– Господин капитан,– сказал один из немцев,– благодарю за то, что посетили Форт-Конжер, и хочу представить вам командира «Германии», капитана Вальтера.
– Весьма рад познакомиться,– поспешил представиться Вальтер, не дожидаясь ответа де Амбрие.– Спасибо господину Фогелю за то, что он способствовал сближению соперников. Согласитесь, господин капитан, соперничество вовсе не вражда.
Де Амбрие был слишком хорошо воспитан, чтобы выказать Вальтеру свою неприязнь. Он произнес в ответ несколько банальных фраз и хотел откланяться, сославшись на дела.
– О, мы не хотели бы вам мешать,– промолвил Вальтер,– тем более что вы затеяли поистине грандиозное дело.
– Стараюсь как могу проложить себе путь,– ответил де Амбрие.
– Но ведь такое не всякому по плечу.
– Вы сомневаетесь в успехе дела?
– Напротив. Но я смущен.
– Почему?
– Ведь тогда мне придется воспользоваться плодами вашего титанического труда, чтобы продвинуться следом за вами к северу.
– Ах, вот оно что!.. Понимаю. Что же, на здоровье. Своих следов я ни от кого не прячу!
– Но, господин капитан, с моей стороны было бы в высшей степени несправедливо не предложить вам вознаграждение.
– Убытка я не несу и, следовательно, не претендую на вознаграждение.
– Извините, господин капитан, может быть, я не так выразился из-за плохого знания французского.
– Чего же, собственно, вы хотите?
– Хочу предложить вам…
– Мне? Что же именно?
– Своих матросов, в помощь вашим.
– Вы хотите, чтобы ваши люди работали вместе с моими?.. Но это невозможно!
– Почему же? Мы будем следить, чтобы они вам повиновались.
– Нет, нет. Здесь все должны делать только французы.
– Но послушайте. Ведь нам придется идти следом за вами.
– Пожалуйста.
– Еще одно слово, капитан! Вообразите, что этот канал сделан немцами! Стали бы вы им пользоваться?
– Ни за что!
ГЛАВА 2
Французские матросы возмущены.– Немецкая бесцеремонность.– Военная хитрость.– Понижение температуры.– Приметы ранней зимы.– Обморожение.– Экскурсия.
Капитан и офицеры «Галлии» не могли нахвалиться своим экипажем. Матросы безропотно преодолевали все трудности. А между тем дело, которым пришлось заниматься, было для них ново и непривычно. Они не совсем понимали конечную цель своего труда, но, не щадя сил, старались продвинуться еще хоть на несколько метров к северу, к неведомой географической точке где-то там, среди льдов.
Зачем? А кто его знает! Капитан приказал – значит, надо. Вся команда обожала де Амбрие и готова была идти за ним в огонь и в воду.
А тут еще немцы, пруссаки… Таращатся… Следят за каждым шагом… Как же тут не показать себя?
Но однажды утром матросы увидели, что в канал, проложенный их руками, входит немецкий корабль!
Только дисциплина заставила французских моряков сдержать охватившую их ярость.
– Гром и молния! – вскричал Плюмован.– Чужими руками жар загребают!
– Не жар, а лед,– возразил другой матрос, тоже парижанин,– но от этого не легче.
– Pecaire! – буквально зарычал Дюма.– Одно слово, капитан,– и я всех их перестреляю…
– Carai! – крикнули баски.– На абордаж!..
– На абордаж!.. Это дело! – вторили им нормандцы.
– Maler d'oua! На абордаж! – твердили бретонцы.
– Тихо вы, там! – спокойно одернул их Геник.– Не суйтесь, когда не просят!
– Как же такое терпеть, боцман? – разом заговорили матросы.
– Тошно смотреть даже через солнечные очки!
– Сказано, не шутите! Капитан так этого не оставит! Он знает, что делает!
– Ну, если так… Оно конечно… Капитан знает…
Одного упоминания о капитане было достаточно, чтобы волнение улеглось, К двенадцатому августа, после множества удач и неудач, канал уже достиг тысячи шестисот метров в длину. Чем ближе клонилось к горизонту солнце, тем становилось холоднее, но путь, проложенный с таким трудом, пока еще не сковало льдом. И «Германия» не упустила случая приблизиться к французскому кораблю на полторы тысячи метров, нисколько не заботясь об этике. Немцы не зря торопились: тринадцатого августа мороз усилился, и южный выход из канала замерз.