Франсиско Франко и его время
Шрифт:
Более того, отправкой дивизии в далекую Россию они хотели заменить вступление в уже начавшуюся войну. Игра Франко была очевидна, во всяком случае, для тех, кого он хотел ввести в заблуждение. Чиано записал в эти дни: «Вклад «голубой дивизии» в дело держав «оси» нельзя было бы сравнить с успешным осуществлением операции «Изабелла-Феликс»». В беседе с Муссолини вечером 25 августа 1941 г. в своей штаб-квартире Гитлер с горечью говорил об Испании, заявив, что эта страна «страшно его разочаровала».
При ретроспективном взгляде на ход событий замысел Франко также совершенно очевиден. Он, «низведя эту интервенцию до крестового похода против коммунизма, стремился обойти вступление в войну против Англии», — отмечает биограф каудильо К. Мартин [161] .
Франко не только и не столько не хотел воевать, сколько не мог воевать. Франкисты откладывали вступление в войну, надеясь со временем стабилизировать экономическое положение и обеспечить политическую устойчивость режима. Эти надежды не оправдались. «Последствия революционных лет ни с точки зрения чувств народа, ни с точки зрения экономики страны все еще не ликвидированы» [162] , —
161
Martin С. Franco — soldat et Chef d''Etat. P., 1959. P. 314.,6' Basiler Nachrichten. 6.IX.1942.
162
Гальегос, жители провинции Галисии, откуда Франко был родом, имели репутацию крайне осмотрительных людей.
В результате фашистская Испания при всей своей симпатии к странам «оси» так и не вступила в войну: слишком велик был риск. По темпераменту Франко был очень осторожный человек, типичный «гальего» [163] , или, как сказали бы в Соединенных Штатах, «человек из Миссури». К тому же у него не было иллюзий относительно слабости и истощения, которые принесли Испании предшествующие три года ужасной гражданской войны. Он не имел никаких иллюзий относительно продолжающегося глубокого разделения, которое охватило всех испанцев, и сознавал опасность, которой может подвергнуться недавно установленный и все еще неустойчивый режим, если он совершит в корне непопулярную акцию. «Он знал, что подавляющее большинство испанского народа хочет мира, а не войны, все равно — гражданской или внешней» [164] , — писал посол США Хейс. А поэтому «испанское правительство, не желая вступить в конфликт официально, объявило о создании добровольческого соединения, которое должно было сражаться рука об руку с немецкой армией на Востоке» [165] , — замечает английский историк С. Пейн.
163
Hayes С. Wartime Mission to Spain, 1942–1945. N.Y., 1945. P. 65.
164
Payne S. Franco's Spain. L., 1968. P. 30.
165
См. декрет от 25 января 1939 г.
Испанское добровольческое соединение, известное в истории второй мировой войны как «голубая дивизия» [166] (поскольку идея создания дивизии принадлежала лидерам фаланги, ее и стали называть «голубой»: голубые рубашки и красные береты были обязательной формой фалангистов), было сформировано в самые сжатые сроки. Была развернута гигантская пропагандистская кампания, и в телеграмме от 4 июля 1941 г. германский поверенный в делах Геберлейн сообщил в Берлин: «На призыв к вербовке в «голубую дивизию» откликнулись в 40 раз больше добровольцев, чем это было необходимо. Сегодня окончательный выбор проведут все штабы корпусов» [167] . Местом сбора завербованных в «голубую дивизию» стал Ирун, расположенный около испано-французской границы. Геберлейн отмечал, что отправка дивизии в Германию начнется, «возможно, на будущей неделе». В составе дивизии — 641 офицер, 2272 унтер-офицера и сержанта, 15 780 солдат. Дивизия имеет три пехотных полка, четыре артиллерийских батальона, батальон разведки, саперный батальон, противотанковый батальон, батальон связи, медчасть и штабной дивизион [168] . Эскадрильей «Сальвадор» командовал Анхель Салас Ларрасабль. Статс-секретарь МИД Германии Вейцзекер еще 3 июля сообщил Геберлейну, что правительство рейха «с радостью» примет испанских добровольцев всех трех видов вооруженных сил (армии, флота и авиации), а также фалангистов и надеется, что они составят объединенное в единое целое испанское формирование под испанским командованием, но входящее в вермахт [169] .
166
DGFP. Ser.D. Vol. XIII. P. 81.
167
Ibid. Дж. Хилс называл «голубую дивизию» корпусом. Hils G. The Man and His Nation. N.Y., 1967. P. 337.
168
DGFP. Ser.D. Vol. XIII. P. 81.
169
Ibid.
Единственно, что, пожалуй, вызвало уже тогда серьезную озабоченность германских официальных лиц, причастных к созданию «голубой дивизии», была степень ее политической «благонадежности». Вопрос об этом встал сразу же, как только части дивизии начали следовать по пути на Восток через Германию, и гитлеровцы смогли познакомиться с ними. В телеграмме от 20 августа гитлеровский дипломатический чиновник с тревогой сообщил из Берлина, что, по имеющимся сведениям, коммунисты пытаются проникнуть как во французские (фашистские), так и испанские добровольческие формирования с целью перехода к русским. По полученным им сведениям, «коммунистические элементы» находились преимущественно в войсках Испанского Марокко [170] .
170
Ibid.
В
171
Ibid.
К середине июля испанские «добровольцы» были готовы к походу на Восток, 30 июля первые испанские летчики приземлились на аэродроме Темпельгоф в Берлине. Им была устроена помпезная встреча, которая однако не обошлась без конфликта, досадного для организаторов этого «тоталитарного торжества»: оркестр воздушных сил с большим подъемом исполнил гимн. Летчики удивленно крутили головами: вместо привычного официального гимна франкистской Испании они вдруг услышали полузабытую мелодию государственного гимна Испанской Республики [172] .
172
Ibid.
13 июля 1941 г. под оглушительный пропагандистский гром отправился первый эшелон испанских «добровольцев» в Германию. На торжественных проводах присутствовали и выступили с соответствующими напутствиями Серрано Суньер и военный министр Варела [173] . Но когда эшелоны с испанским воинством проходили через Францию, французы оказывали им весьма холодный прием [174] , несмотря на все усилия местных коллаборационистов. Наконец прибыли к месту назначения — Германия, лагерь под Графенвером. В дальнейшем маршевые батальоны, посылавшиеся на пополнение «голубой дивизии», направлялись не только в Графенвер, но и в Ауэрбар, и главным образом в Гоф, где дислоцировался 481-й западный батальон 13-го округа рейхсвера, к которому была приписана дивизия [175] .
173
Esteban Infantes E. «Blau Division». Spanisches Frei-Willige an der Ostfront. Hamburg, 1958. S. 10.
174
Ibid. S. 11.
175
Центральный архив министерства обороны РФ (далее: ЦАМО). Ф. 411. Оп. 10183. Д. 125. Л. 88.
В Графенвере испанцы прошли медицинский осмотр и почти утратили свой первоначальный вид. Им раздали обмундирование, которое отличалось от обычной немецкой пехотной формы только особым нарукавным знаком дивизии повыше локтя. На знаке дивизии специалисты фашистской геральдики изобразили щит с черной каймой. Середину щита рассекала горизонтальная желтая полоса на красном фоне (цвета национального флага Испании), а на ней красовался четырехконечный крест и пять перекрещивающихся стрел, брошенных веером наконечниками вверх. Замысловатое сооружение венчала лаконичная надпись «Испания». Годы спустя, 26 октября 1948 г., посольство Испании в Риме поставило в известность главу генеральной дирекции внешней политики Европы МИД Испании, что накануне, 25 октября, в еженедельнике «L'Europeo» (Милан) были опубликованы воспоминания главы канцелярии Г. Чиано в МИД Италии Ф. Анфузо «То, что не говорил Чиано». В них шла речь о записной книжке, подготовленной Муссолини в феврале 1941 г. для переговоров с Франко, который должен был прибыть в Сан-Ремо. В одной из записей говорилось: «Немцы никогда не смогут понять испанцев. Испанец — лучший солдат в Европе, но он никогда не наденет униформу, которую предпочитает O.K.W.», т. е. штаб Верховного главнокомандования вермахта. Но Муссолини ошибся. В ущерб чувству национального достоинства, как Франко это понимал, он предпочел, чтобы воины «голубой дивизии» были одеты в униформу вермахта, а Испания воздержалась от открытого объявления войны СССР. Осторожность не помешает: хотя он в то время и не сомневался в конечной победе Германии, в отличие от немцев он имел опыт «знакомства» и с техникой, и с военными специалистами СССР.
Получив и пригнав на себе обмундирование, солдаты приняли суровую присягу верности Германии. Отныне соединение стало называться 250-й пехотной дивизией вермахта. Однако даже в официальных документах она надолго сохранила свое первоначальное название «голубая», хотя никто из ее участников уже не носил столь дорогих сердцу фалангиста голубых рубашек и красных беретов. В 20-х числах августа 250-я пехотная дивизия отправилась к границам СССР. Первые тяготы свалились на плечи крестоносцев антикоммунизма, и без того навьюченных снаряжением, при вступлении на территорию СССР; выяснилось, что путь к фронту предстояло проделать походным порядком, пешком, да еще сохранять дисциплину на марше. Длинные колонны солдат потянулись по дорогам, разбитым войной. Сначала жара, потом дожди, слякоть. Менялись ландшафты, шли через сожженные деревни и города, но не менялось одно — команда «принять в сторону», когда испанские части обгоняли немецкие грузовики, с которых ухмыляющиеся германские солдаты приветствовали «союзников по оружию». «Голубая дивизия», как и части других сателлитов Германии, вполне оценила «дружелюбие» гитлеровцев — они не обеспечивали «добровольцев» транспортом. А чтобы не было жалоб, германское командование взяло на себя «связь» дивизии с родиной и в интересах сохранения военной тайны полностью отрезало ее от внешнего мира.