Франсуаза, или Путь к леднику

Носов Сергей Анатольевич

В «Квазаре» им с Татьяной предоставили комнатку в торце коридора; Боря и Света работали непосредственно в бухгалтерии. Этот аудит не был сложным, простой инициативный аудит. Хозяин «Квазара», он же директор, сам заказал аудит по стандартному случаю смены главного бухгалтера.

– Режьте меня на куски, - сказала Татьяна, так и не раскрыв свежую папку, - но это правильно, когда главный бухгалтер - жена директора. Хотя бы не украдет, не навредит.

Дина промолчала. Татьяна не владела нюансами. Пикантность ситуации в том была, что хозяин «Квазара», он же директор, со

своей супругой, она же главный бухгалтер, недавно развелся. Не просто развелся, а разорвал отношения. Поговаривали, что ей на замену пришлась некая фотомодель, - естественно, не на замену по должности, а на замену по жизни. Нюансы частной жизни клиента Дину не интересовали, но возможность коварной мести Жмыхову (так его звали) со стороны обманутой жены она исключить не могла. Там более, что сам Жмыхов намекал на вероятность бухгалтерской диверсии.

– Ну и по какому же счету дебита у них благотворительность отражается?
– Сама себя спросила Дина, проведя карандашом сверху вниз по таблице.
– Фестиваль домашних растений?.. Допустим, допустим... Только в прочих расходах записи нет. Ну, конечно - нераспределенная прибыль. Понятно.

– Это не криминал, - сказала Татьяна.

Криминал не криминал, а бумаги оформлялись крайне небрежно, с ошибками и нарушениями, и что показательнее всего, с явными подставками фирмы под изрядный налог, - возможно главный бухгалтер уже давно догадывалась об изменах мужа.

– И на основании чего же списана дебиторская задолжность - где документы?
– продолжала вопрошать Дина.
– Инвентаризация задолжности не производилась, а резерв по сравнительным долгам у них вон какой!.. А ты говоришь.

– Твой-то что - ничего?
– спросила Татьяна.

– Мой - что «ничего»?
– Дина не поняла.

– Ну это... Как у твоего, спрашиваю... Еще не вышла книга?

– Скоро. Стадия работы с художником.

– Он сейчас нигде не работает?

– Ну, вот с художником работает. И вообще - сам с собой. Сегодня встал ни свет ни заря. Поработать решил.

– А денег не зарабатывает?

– Слушай, у меня вполне хороший заработок, или, по-твоему, нет?

– Все-таки наверное ощутим скачок - он же у тебя зарабатывал порядочно, и вдруг раз - и ничего. Все на тебе одной. Как это? Взял и уволился! Сам! Или ему за книгу много заплатят?

– За книгу практически ничего. Если бы у нее тираж был миллион, тогда бы да. А так - пустяки. В убыток издателям.

– А какой у нее тираж?

– Думаю, тысяча. Вряд ли две.

– Всего тысяча? Так мало?

– Для первого издания это нормальный тираж.

– Зачем же в убыток издавать?

– Ну не совсем в убыток. Для издателей это имиджевый проект. И не очень затратный. По-видимому, они считают для себя престижным издать книгу детских стихов. Тем более с картинками. Тем более с картинками известного художника.

– Прочти одно.

– Да ну. Не помню.

– Ладно ломаться. Я понимаю, если бы ты сама сочинила. А мужнино-то чего не прочесть.

– Там у него малышовое.
– Дина закрыла свою папку.
– Типа того, - сказала, вспоминая.

Она поводила

кистью руки по воздуху, как бы устанавливая контакт с эфиром.

Сейчас.

И вспомнила.

Под собой не чуют ног

Козлик Прыг и козлик Скок.

Хлеба вынесешь кусок:

Козлик Прыг - навстречу — скок!

Ну а высунешь язык:

Козлик Скок - в испуге прыг!

– Смешно. А что - недурственно. Аутентично, - наконец произнесла любимое слово Татьяна.

– Да, озорное такое, - улыбнулась Дина.

– Еще прочти.

Но тут приоткрылась дверь, и Борис обнаружил свою физиономию:

– Динара Васильевна, Таня, вы с нами? Мы со Светой обедать пошли.

12

Доктор Фурин с этого и начал занятие. Предложил обсудить.

– На птичьем? На тарабарском?
– спрашивали курильщики.

– По возможности на человеческом. Но... У вас уже есть опыт регресса, представьте, что вы малые дети.

В Интернет вхожи все: все уже знали, что случилось в Перу.

По-детски, однако, не очень пошлО - больше по-взрослому.

Сразу же возник не детский совсем спор о стоимости перуанского легкого. Цены предполагались разные, но в любом случае все сходились во мнении, что стоимость легкого отечественного курильщика, указанная в позавчерашнем прейскуранте, сильно была занижена. И вообще, за державу, как обычно, обидно. Вот, говорили, если б украли из нашего музея гигиены (все без исключения участники группы там вчера побывали), если бы, интересовались, из нашего украли нашего курильщика легкое, сообщило бы агентство Рейтер об этом и узнали бы о нашей краже в Перу?

Данный вопрос породил неожиданную идею: украсть из музея гигиены легкое нашего курильщика и переправить его как-нибудь перуанцам, выдав за то, украденное у них, глядишь и заплатят обещанные две тысячи долларов. Предложение заинтересованно обсудили, причем с точки зрения выполнимости предприятия, не беря во внимание нравственный аспект проблемы. Решили, что подмену непременно заметят: наше легкое заспиртовано и находится в баночке, тогда как легкое, украденное в Перу, можно было трогать руками, значит оно субстанционально было другим.

– Интересно, - сказала Маша (кошка, Верхний Волочок, розовый), - кому захочется трогать руками легкое курильщика?

Предположили: слепым. В зарубежных музеях многие экспонаты разрешено трогать слепым.

– Если бы я была слепой, все равно бы не стала трогать легкое курильщика, - сказала Маша, брезгливо поморщившись.

С ней согласились.

– Остановимся на этом моменте, - сказал доктор Фурин.
– Пусть каждый назовет главную причину отказа потрогать легкое руками.

Называли причины по кругу - «по солнышку». Были такие: «Оно скользкое», «Оно гадкое», «Оно настоящее»... Адмиралов сказал: «Чужое не трогаю».