Франсуаза, или Путь к леднику
Шрифт:
Водитель занят машиной, он единственный из нас, кто знает, чем занят.
Мы забываем договориться о сроках и, сами не зная зачем, разбредаемся. Каждый зачем-то куда-то идет. Каждого что-то к себе поманило. Командор почапал по берегу, да так далеко, что стал исчезать из вида, - не в Китай ли рванул?
– где-то там, за другими горами, озеро Пангонг пересекает граница.
Наш с тобою биограф, словно ошалев от красоты и свободы, петляет по широкому берегу, усеянному мелкими камушками. Он удаляется от воды, и я не удивлюсь, если ради умонепостижимого вида полезет на гору. Люба дошла по косе до предела суши и стоит неподвижно на
Я направляюсь к Любе и удивляюсь, как быстро оказываюсь рядом с ней. Идти пришлось по самому краешку песчаного мыса: этот мыс похож на сильно вытянутую букву А, выше перекладины заполненную водой. Ветер играет рябью в почти треугольной лужице-озерце.
Так бы здесь и стояла, говорит Люба. Как ты думаешь, приходило ли кому-нибудь в голову залезать на тот ледник? (Это о той стороне, где над голыми прибрежными горами возвышается сточенным лезвием ледяной хребет). Думаю, вряд ли. Зачем? Хотя в голову все что угодно может придти.
Люба спросила, не знаю ли я, куда он пошел. Надеюсь, шучу, не в Китай. Ты не обратил внимания, он с конвертом? Нет, я не видел (когда речь заходит об этих конвертах, я начинаю напрягаться немного).
Люба не выглядит счастливой. Знаешь, он все-таки купил вчера кость человека. Какую кость? (Я не сразу понял). Да ту!
– трубят в которую. Ну ладно, хочу ее успокоить, какой-никакой сувенир. Если что, отдадите в музей музыкальных инструментов. Канглинг у нас, наверное, трудно достать. В конце концов, подарите кому-нибудь, хороший подарок.
Подарить берцовую кость мертвеца? Ха-ха, сказала Люба.
Доктор Фурин, он любит такое, будет рад, я сказал.
Не успели поговорить, а наш с тобою, Франсуаза, биограф уже идет по песчаному мысу. Я ж сказал, тут все на удивление скоро. Он вспомнил профессию. Подойдя, он говорит: я начинаю жалеть, что биосенсорная психотерапия не моя модальность.
Почему-то вместо метод психотерапевты часто говорят модальность, - тебе так не кажется, Франсуаза?
Он говорит: я бы устроил выезд сюда, ух, как бы здесь оттянулись!
И глядит на часы: скоро в Лех возвращаться, а Макса нет. Только скоро - это когда?
Тень облака ускользает с прибрежной горы, становясь невидимкой.
Вошел.
14
Психотерапевт Крачун закрыл за ним дверь и, ободряюще улыбаясь, поинтересовался:
– Как успехи, Андрей Андреевич? Ощутимы ли изменения к лучшему?
– Нет, не ощутимы совсем, - с расстановкой произнес Адмиралов, озадаченный вниманием Крачуна.
– Курить еще больше хочется.
– Это нормально. Так и должно быть вначале. Пройдет. Присаживайтесь.
– Я с другими разговаривал, - произнес Адмиралов, разместившись в кресле
– Это не обратный эффект, это в нашем случае вполне закономерный эффект, необходимый для более решительного запуска компенсаторных механизмов.
– Почему же у других его нет, эффекта этого?
– А зачем нам другие? Давайте о вас. Не хочу вам льстить, Андрей Андреевич, но по результатам тестирования получается, что вы человек очень непростой душевной организации. Да это и так видно, без всяких тестов. Полагаю, нам надо чуть-чуть подкорректировать план наших занятий с учетом особенностей вашей индивидуальности... Есть и другой фактор. Соматически у нас что?... а вот что: проблематизирован позвоночник, как я вижу из наших записей, не так ли? С желудком нормально, печень - вполне. А вот межпозвоночная грыжа, да ведь еще и шейных позвонков, я ведь правильно говорю?., присутствует.
– А какое отношение межпозвоночная грыжа имеет к сеансам против курения?
– Не столько межпозвоночная грыжа имеет отношение к сеансам против курения, сколько ваше отношение к межпозвоночной грыже имеет к ним отношение. Непонятно выразился?
– Не совсем.
– Если бы у вас язва была, мы бы о ней говорили. А у вас межпозвоночная грыжа. Я не остеопат, я, как вы знаете, психотерапевт, грыжу я вам не исправлю, а вот ваш опыт сосуществования с межпозвоночной грыжей меня очень интересует. Будьте со мной откровенны, и мы справимся с никотинизмом как минимум.
– С чем?
– Как минимум с табакокурением, говорю. Поведайте, как вам она? Какие у вас отношения с ней?..
– Да ведь это очень личное!
– Андрей Андреевич, голубчик. Вы со стороны посмотрите. Вот вы к доктору пришли, он спрашивает вас: на что жалуетесь? А вы ему: это очень личное, говорите...
– Я ни на что не жалуюсь. Кто сказал, что я жалуюсь?
– Это я сказал: «на что жалуетесь?» А вы мне «это очень личное» в ответ сказали.
– Да нет же, это вы сказали, что я вам в ответ сказал, а я вам просто сказал, без всяких ответов, что это очень личное, а про то, что жалуюсь, я вообще не говорил...
– Разве? Хотите коньячку?
– Он открыл дверцу шкафа.
– Видите? Исцеленные дарят. А не взять - человека обидеть. «Хеннесси» или «Мартель»?
– Честно говоря, очень неожиданное предложение.
– Ну а что тут такого? Мы ж не общество анонимных алкоголиков, туг с никотинизмом у нас разборочки, а не с пьянством... если касаться конкретного нашего случая... Тем более - в нерабочее время... Предлагаю «Мартель»... Да вы не стесняйтесь, мне по медицинским показаниям после работы шестьдесят граммов надо, а не с кем. Извините, что не бокалы...
Он поставил на стол две стопки, впрочем, вполне презентабельные. Открыл бутылку, налил.
– За здоровье!
– провозгласил психотерапевт Крачун.
– Как все неожиданно, - повторил Адмиралов, вдыхая аромат элитного коньяка.
Пригубили. Подержали во рту. Психотерапевт Крачун изобразил на лице удовлетворение с легким вопросительным опенком, а в ответ ему Адмиралов изобразил удовлетворение с легким утвердительным опенком.
– Конфетку?
– поинтересовался Крачун.
Конфетка была «Красная шапочка», как бы из их незабвенного детства, - трудно сказать, до какой степени вкус новодела отвечал оригинальному вкусу, но фантик был тот же.