Франсуаза, или Путь к леднику
Шрифт:
Адмиралову позвонили. Это был Крачун. Он звал Адмиралова 31-го числа на праздник психотерапевтов. Будет очень интересно, говорил. «Это член нашей экспедиции, психотерапевт», - сказал Адмиралов учителю географии, убрав телефон. «Вижу, вы очень серьезно подготовились», - отметил географ.
Потом подавали чай или кофе по выбору. С мороженым. Вечер оплатила Дина. Кроме того, она оплатила дорогу некоторым иногородним приглашенным. Большинство гостей Елизаветы Петровны были пенсионеры.
Гости расходились, разъезжались.
Дина, поняв, что помощи от нее больше не требуется, поймала попутку. Адмиралов был известным порядком нетрезв, но не настолько, однако, чтобы с ним было бы предосудительно разговаривать. Когда повернули на набережную, Дина сказала:
– Я ведь тоже сейчас припоминаю разговоры о пионерском лагере. Что-то было такое... Наверное, маленькая была.
Она задумалась, вспоминая.
– Дин-Дин, - сказал Адмиралов.
– Ау!
– Мост, - сказала Дина, - смотри, подсветили.
Он:
– Вот ты говоришь, а ведь Макс в Индию не просто так едет. У него своя миссия, он сказал. Я полагаю, неплохо оплачиваемая. Хотя не буду врать, про это он мне ничего не говорил. Ты ни за что не догадаешься, зачем он едет в Индию.
– Надеюсь, он не наркокурьер.
– А хорошо было бы, если бы ты меня отправила в Индию вместе с наркокурьером. Нет, Дин. Это другое. Хотя почти угадала. Но все гораздо необычнее. Дело связано с перевозкой сыпучего вещества, но это не наркотик.
– А что?
– Прах.
– Прах? Чей прах?
– Чей-то прах. У нас, оказывается, многие хотели бы, чтобы их прах был бы развеян в священных местах Индии. Макс удовлетворяет их желания. Или скорее желания их родственников. Он сказал, что родственники сами его находят. Через Интернет. А иногда он их - со своим предложением.
– Ты хочешь сказать, что он возит прах наших сограждан в Индию и там развеивает?
– Именно так. Только не весь прах. Он берет чуть-чуть. Несколько грамм всего. Основная часть остается здесь. Он принципиально не берет много. Родственники остаются с прахом в урне, но знают, что частица праха рассеяна в Индии. Макс им потом фотоотчёт предъявляет.
– По-моему, у нашего Макса сильно развито чувство черного юмора. Похоже на шутку.
– Он когда мне это все рассказал и увидел, как мое лицо вытянулось, тоже сказал, что шутка. Сказал: ну ты не волнуйся, не бери в голову, я пошутил, забудь. А я вот в голову взял. Хотя что мне волноваться? Я не волнуюсь.
– Может он тебя использовать хочет? Чтобы ты фотографировал, как он прах рассеивает?
– А Люба на что?
– Люба
– Нет, он мне не для этого рассказывал.
– Интересно, прах - контрабанда?
– Существуют правила перевозки урн с прахом. Там строго. А в малом количестве - не придерешься. Ну, пепел он и есть пепел. Мало ли что в багаже лежит.
– А в Интернете смотрел? Нашел там Макса?
– Применительно к праху - нет. Вряд ли он под своим именем светится. Потом он сказал, что у него знакомый в крематории работает, вот он в основном и находит клиентов.
– Чушь!.. Знакомый в крематории!.. Это уж совсем клюква развесистая... Он тебя разыгрывал, а ты и поверил.
– Да я не поверил... Я сам не знаю, поверил или нет. Наверное, нет. Хотя все может быть. Я, правда, не знаю.
На лестничной площадке, наблюдая, как Дина достает ключи из сумочки (свои забыл дома). Адмиралов спросил:
– А что там тебе Василий Аркадиевич на ухо шептал? Ты была недовольна очень.
– А ну его, - Дина дверь открыла.
– Он сказал это.
– (Не спешила войти в квартиру).
– Не то беда, сказал, что жизнь коротка, а то, что вспомнить нечего.
Адмиралов хмыкнул.
– Идем?
38
Психотерапевты Крачун и Фурин играли в нарды.
– Ты, может быть: помнишь, был такой?.. Случай влюбленного экскурсовода.
– Ну а как же, - ответил Крачун: бросая кости.
– Молодая гид-переводчик водила иностранных туристов в Юсуповский дворец, показывала комнату, где убили Распутина и где стоит его восковая фигура.
– Он передвинул шашки на доске.
– Знакомства с восковыми фигурами ни к чему хорошему не приводят.
– Дело не восковой фигуре, - сказал Фурин и бросил в свой черед кости на игровое поле.
– Она слишком увлеклась личностью Распутина. Что-то там исследовала, обращалась к источникам... Ее интересовало, почему в Распутина так сильно влюблялись красивые и образованные женщины. В конечном итоге образ Распутина ее подчинил себе целиком. Она попала в глубокую зависимость от исследуемого предмета. Причем сама интерпретировала это состояние как «страсть» и «любовь». «Заочная любовь». Это ее выражение.
– Любовь к Распутину, именно то, - сказал Крачун.
– Дур-чар! (По- персидски это означало 4:4, - в соответствии с этим дур-чаром он передвинул две шашки).
– Шеш-беш!
– сказал, бросив кости (6:5), доктор Фурин, и решительно двинул свои.
– А помнишь ли ты случай инженера, влюбленного в родинку Моники Белуччи? Он полюбил не саму Белуччи, а родинку на ее лице. Сексуальных партеров он искал среди женщин исключительно с родинкой на переносице...
– На носу, - поправил Крачун.