Франсуаза Саган
Шрифт:
«И тысячи фанфар желания запели, тысячей тамтамов забила кровь в наших жилах, и тысячи скрипок наслаждения заиграли для нас вальс».
Тайна любви-страсти. Это желание обладать, обнимать, бросаться всем существом в чувство — это источник великого счастья и страдания.
«Чаще всего любовь — это война, — говорит Франсуаза Саган. — Борьба, где каждый пытается завладеть другим. Отсюда ревность, собственничество, ощущение зависимости, даже в отношениях, которые кажутся самыми великодушными. Как любая борьба, она порождает жертвы. Всегда есть кто-то, кто любит больше, чем другой, тот, кто страдает, и кто-то, кто страдает от того, что заставляет кого-то страдать. К счастью, отношения можно изменить так, что все могут поменяться местами. Есть такая нежность, которая заставляет принять другого, в которой есть доверие и утонченность.
Иметь с кем-то
Такова, какой она ее описала в «Боли души» [277] : «Любовные игры есть любовные игры, какие бы они ни были: робкие, детские, сексуальные, ласковые, садистские, эротические или просто нашептанные на ухо. Главное — понять друг друга, и прежде всего понять себя…»
Когда люди создают пару, нужно, чтобы каждый пристально всмотрелся в себя. Это разумно с точки зрения простой гигиены. Это требует некоторого мужества. У Франсуазы Саган хватило моральных сил покинуть Ги Шеллера, когда она поняла, что этот внушающий доверие невероятно притягательный сорокалетний мужчина может ее погубить.
277
«Les bleus `a l'^ame».
«Когда начинаешь скучать, когда тебя буквально грызет тоска, нужно уходить, — поделилась она с Клодиной Вернье-Паллие [278] . — Я обхожусь без некоторых вещей, чтобы избежать самого кошмарного — этих обедов, на которых не о чем говорить. Так часто бывало, когда я первый раз была замужем, это просто жуть. Когда не хочешь больше никому рассказывать, что ты делала в течение дня… Да, я думаю, когда хочешь поделиться с кем-то своими впечатлениями за прошедший день, когда вся твоя жизнь становится тем, что рассказываешь кому-то, чтобы развлечь, рассмешить его, это и есть любовь…»
278
«Paris-Match», 25 марта 1983
Для Франсуазы Саган любовник — это хороший муж, который забывает о себе, а хороший муж — это любовник, который знает себя. Но идеал — это хороший муж и одновременно любовник. По меньшей мере хороший друг, оптимист, способный вести дела… Ги Шеллер похож на Люка, дядю-путешественника из «Смутной улыбки»:
«Я была приятно удивлена. Я подумала: “Очень даже ничего этот дядя-путешественник: у него были серые глаза, лицо усталое, пожалуй, грустное. Он был по-своему красив”».
Ги Шеллер, сын директора экспедиционной службы французской прессы, был заметной фигурой в издательском мире. До того как ему удалось занять в «Анри Филипаччи» пост руководителя отдела карманных книг, он служил в «Ашетт» в отделе эксклюзивных выпусков и являлся членом совета управления. Его часто можно было встретить в кабинетах издателей и редакторов газет: у Гастона Галли мара,
Пьера Лазарева — людей, к которым он относился с восторженным восхищением.
Именно в кабинете генерального директора «Франс-су-ар» Ги Шеллер впервые встретил Франсуазу Саган. «Я увидел, — говорит он, — воробушка в кресле». В Париже этот элегантный деловой человек не остался незамеченным. Он появлялся с хорошенькими женщинами на светских вечерах. Молва связывала его имя со знаменитой моделью Беттиной, которая предпочла великолепный роман с принцем Али Каном. Он хорошо образован, обожает читать, что не слишком часто встречается даже в издательских кругах. Это также галантный кавалер, настоящий джентльмен.
Он любит охотиться в Восточной Африке. Ему присущ юмор, он владеет иронией со светской утонченностью. Он женился и развелся в ранней молодости. Этот человек покорил Франсуазу. Вскоре после веселого обеда у Гастона Гал-лимара, где они оба присутствовали, произошел их первый тет-а-тет. Встреча состоялась в «Сен-Леже-ан-Ивелин» на опушке леса Рамбуйе. «Это был очень сентиментальный обед», — вспоминает Ги Шеллер, которого тронула чистота и живой ум этой необыкновенной молодой женщины. Несколько дней спустя Франсуаза Саган, очень серьезная в своем пальто цвета морской волны с золотыми пуговицами, отправилась в Соединенные Штаты.
О любви
— Саган, вставай!
Софи Литвак, жена Толи,
До брака с Ги Шеллером она часто говорила: «Любовь не длится больше чем два, три года. Со временем она меркнет, теряет смысл и наконец пропадает…» Их семейная жизнь продлилась всего несколько месяцев.
«В марте 1959 года, через год после нашей свадьбы, мы решили расстаться, — рассказывает Ги Шеллер. — Она мне сказала: “Хватит, я ухожу”. Мы съехали с квартиры на улице Юниверсите, где раньше жил Жан Моро, и поселились отдельно, я — там, где жил студентом, на Альбер-Премье, она устроилась на улице Бургонь в квартире на первом этаже, напоминавшей антикварную лавку».
Еще до развода пресса говорила о нем, как о свершившемся факте. Кармен Тессие в хронике «Говорят, что…» [279] на первой странице «Франс-суар» первая сообщила о том, что Франсуаза Саган и Ги Шеллер вскоре расстанутся. Причина — они поняли, что не созданы для брака. Этот разрыв, который она инициировала сама, несмотря на страдания, Франсуаза должна была пережить под взглядами публики, превозносящей ее первую пьесу «Замок в Швеции». На вечерней генеральной репетиции в театре «Ателье» присутствовали Ануй [280] , Кокто, Сартр, Мориак. Франсуа Мориак ей сказал своим хриплым голосом: «Это хорошо, весело, более того: это важно».
279
«Les Potins de la Comm`ere» (фр.) — букв. «Кумушкины сплетни».
280
Ануй Жан (1910–1987) — фр. драматург. Жан-Жак Готье как-то о нем сказал: «Кто не любит Ануя, тот никогда не проникнет в тайну человеческой природы». Пьесы «Горностай», «Путешествие без багажа» вскрывают конфликт героя с окружающим миром. Автор антифашистской трагедии «Антигона», исторических пьес «Жаворонок», «Беккет». Близок к экзистенциализму («Подвал»).
«Это философия любви и жизни, которая радует человека со вкусом… и раздражает людей определенного возраста, это реальность человека, не то чтобы утратившего иллюзии, но никогда их не имевшего», — говорит Жан-Поль Готье в критической статье, помещенной в «Фигаро». Франсуаза Саган вспоминает о счастливом времени начала своей карьеры драматурга:
«В тот год я открыла для себя прелесть театрального успеха — в какой-то момент — аплодисменты, в какой-то — тишину, очаровательную публику — лучшую на свете, коль скоро моя пьеса ей нравилась. И я с наслаждением слушала, как вокруг меня говорили: “Она еще и пьесы умеет писать!”» [281]
281
«В память о лучшем», пер. Л. Завьяловой.
Ужин у «Максима», последовавший сразу после презентации, прошел очень весело, но Франсуаза вынуждена была скрывать свои страдания. В Клостере, среди друзей она обрела душевное равновесие, и ее рана заживилась, как по волшебству. Ги Шеллер иногда звонит ей: «Какая погода?» «Ты где? Тебе лучше теперь?» Говорит о пьесе: «Знаешь, все идет отлично».
Но это не был голос любви, длившейся пять лет, или человека, бывшего мужем восемнадцать месяцев, который был любим, быть может, любим до сих пор. «Это, — замечает Мишель Клерк, — голос издателя Ги Шеллера, сорокалетнего обаятельного мужчины, который никогда не выходил и никогда не выйдет за пределы своего золотого круга — лошади, успех, путешествия. Она — пленница своей грусти: автомат-проигрыватель и душевная смута. Он рассказывал ей об утренней верховой прогулке в Мэзон-Лафит, о скучном светском ужине, на котором присутствовал накануне. Она слушала его беспощадные речи обо всем, кроме самого главного» [282] .
282
«Paris-Match». 16 апреля. 1960.