Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди]
Шрифт:
Я протянула ей британо-канадский доллар.
— С этого у меня нет сдачи, — покачала она головой.
— Оставьте сдачу себе. На счастье.
Она взяла доллар и протянула мне билет со словами:
— Вы настоящий игрок, дорогуша. Когда выиграете по нему, загляните ко мне, и мы пропустим по рюмочке. Ну, а вы, мистер, нашли, что вам нужно?
— Пока нет, — с улыбкой ответил Джордж. — Я родился в девятый день, девятого месяца, девятого года, девятой декады. Можете подобрать что-нибудь в этом роде?
— Ой-ей-ей! Вот так комбинация!
Когда ее лицо вновь появилось перед нами, оно так и пылало триумфом, а в руке был зажат лотерейный билет.
— Нашла! — Воскликнула она. — Вы только гляньте сюда, мистер! И скажите мне спасибо!
Мы посмотрели на номер билета: 8 109 999.
— Я просто поражен, — признался Джордж.
— Поражен? Вы богаты. Вот ваши четыре девятки — четыре последних цифры. Сложите остальные — опять девятка. Разделите 81 на девять — снова девятка. Сложите последние четыре — тридцать шесть. Прибавьте к этому девятку, сложенную из первых двух цифр — сорок пять. Из девяти в квадрате, то есть того числа, которое образуют первые две цифры, вычтите сорок пять — опять тридцать шесть, то есть ваши четыре девятки. Что бы вы ни делали с этими цифрами, все равно вернетесь к дате вашего рождения. Чего еще желаете, мистер? Голеньких танцовщиц, а?
— Сколько вы возьмете с меня за него?
— Ну, видите ли, это ведь необычный билет. Любой другой вы, конечно, могли бы приобрести за стандартную цену — двадцать бруинов, но этот… Что если мы сделаем так: вы будете выкладывать передо мной купюры до тех пор пока я не улыбнусь, идет?
— Что ж, не так глупо. Но тогда, если вы не улыбнетесь в тот момент, когда я сочту, что уже пора улыбнуться, я забираю свои деньги и ухожу. Идет?
— Но я могу окликнуть вас и попросить вернуться.
— А вот это уже нет. Раз уж вы не оговариваете четкую цену, я не дам вам возможности шантажировать меня.
— Вы крутой клиент. А что если…
Тут неожиданно все громкоговорители вокруг нас принялись орать «Слава вождю», а потом раздался гимн. Молодая женщина за прилавком махнула нам рукой и, стараясь перекричать грохот литавр, крикнула: «Обождите! Это сейчас кончится!» Из дворца вышла толпа людей, прошла сквозь ротонду и направилась к главному выходу. Я заметила головной убор из орлиных перьев в середине толпы, но на этот раз вождь был так тесно окружен своими телохранителями, что убийце пришлось бы здорово попотеть, вздумай он повторить попытку.
Когда все стихло, продавщица лотерейных билетов сказала:
— Это был малый выход. Интересно, если ему понадобилось сходить за парой носовых платков, почему он не послал кого-нибудь из своих шестерок? Весь этот шум только мешает торговле… Ну, так как, старина, вы решили, сколько вы согласны заплатить
— Разумеется, — ответил Джордж, выложил на прилавок трехдолларовую бумажку и взглянул на продавщицу.
Секунд двадцать они молча смотрели друг другу прямо в глаза, потом она усмехнулась и сказала:
— Пожалуй, я улыбаюсь. Да. Думаю, что во весь рот. — Она одной рукой взяла деньги Джорджа, а другой протянула ему билет. — Хотя ручаюсь, что могла вытянуть из тебя еще доллар.
— Ну, этого мы никогда уже не узнаем, не так ли, — с улыбкой возразил Джордж.
— Может, еще раз? Удвоим ставки и — либо все, либо ничего, а?
— На тех же условиях? — мягко спросил Джордж.
— Слушай парень, ты из меня сделаешь старуху. Ступай себе с Богом, пока я не передумала.
— Где здесь поблизости туалетные комнаты?
— Вниз по коридору и налево. Удачи.
Пока мы шли к туалетным комнатам, Джордж шепотом по-французски сказал мне, что, пока мы торговались в продавщицей, жандармы прошли мимо нас, заглянули в туалеты, вышли, вернулись в ротонду и ушли по главному коридору. Я оборвала его — тоже по-французски, — шепнув, что знаю все, но что все это место напичкано Глазами и Ушами, поэтому поговорим позже.
Я действительно видела, как два стражника в униформах — не те двое, которым я устроила колики в желудках, — следовали за нами, почти наступая нам на пятки, потом прошли мимо, проверили туалетные комнаты (резонно, поскольку любители в таких случаях частенько прячутся именно в общественных туалетах), опять продефилировали мимо нас и скрылись в глубине дворца. Джордж преспокойно торговался с продавщицей лотерейных билетов, а те, что искали нас, проходили мимо дважды. Неплохо. Вполне профессионально.
Но мне пришлось подождать с вынесением ему похвалы — мы стояли как раз рядом с личностью неопределенного пола, продающей входные билеты в туалетные комнаты. Я спросила ее (или его), где тут можно попудрить женщине нос. Она (я все-таки решила, что это она, так как при ближайшем рассмотрении под майкой у нее находились или фальшивые, или очень маленькие груди) резко огрызнулась:
— Ты что, чокнутая? Или нарываешься? Я ведь могу и легавого позвать. — Потом, вглядевшись в меня пристальнее, пробормотала: — Ты иностранка.
Мне пришлось сознаться, что это правда.
— Ладно. Только больше так не разговаривай, тут этого не любят. Мы здесь все демократы, поняла? Так что и сеттеры и терьеры пьют из одного крана! И давай, покупай билет или не загораживай проход.
Джордж купил два билета, и мы вошли внутрь.
Справа от входа располагался ряд открытых кабинок, над ними плавала светящаяся голографическая надпись:
ЭТИ УДОБСТВА ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ
КОМФОРТ ОБЕСПЕЧЕН КАЛИФОРНИЙСКОЙ КОНФЕДЕРАЦИЕЙ —