Фрегат «Паллада». Взгляд из XXI века

Граждан Валерий Аркадьевич

Как же это, друзья?Человек смотрит на вишни в цветуА на поясе длинный меч!В хижине ОямадаЯ вызволен из сновТревожным зовом.Ах, это рядом в горахОлень призывает!

Лекция вторая: «Бусидо – кодекс самураев»

«Не из капризной прихоти японцы наложили «вето» на визиты любых иноземцев. Кто бы-то ни были, а благ народу-изгою они не несли. Хотя все понемногу сложили своеобразный культурно-государственный уклад «сегунат». Прежде всего из-за необходимости обороняться. В переносе на нынешние структуры 21

века – это нечто вроде «хунты». Прежде всего сюда наведались китайцы во времена соединения островов с материком. Но те худо-бедно дали населению азы письменности. Иероглифы и по сей день во внекитайском и японском обиходе слывут как «китайская грамота», хотя при ближайшем знакомстве не так «чёрт страшен». Хотя по сути – это рациональная письменность. Более того, их письменность близка неким художественным наброска – полуэскизам предметов. К примеру: «Волна и над ней сегмент – могут означать встающее из моря солнце». Сразу оговоримся, что примеры импровизированы. На деле иероглифы даже проще и красивее. Ко всему звучание букв-иероглифов «катакана» весьма далеки от континентальных произношений. Слово Петербург будет звучать наподобии «Санкутс-Петербургу», а Москва – «Мосукуба». В настоящее время едва не половина лексикона в японском языке из Китая. Хотя японцы свою письменность «национализировали». Рисосеяние и многое другое тоже пришло из Китая. Соседям и сегодня двери в Японию открыты. Оружие завезли воинственные португальцы, присовокупив к нему миссионеров-христиан. Китайцы предпочли Будду. Совались за дармовщинкой и монголы, но трижды убедившись в преимуществе огнестрельного оружия, плюнули сразу на все острова, ускакав в ковыльные степи. Европейский институт вассалов переродился под сенью сакуры в самурайство. Эта традиция вспарывать себе желудок в критических ситуацияхс непременным отрубанием головы привился хуже гриппа и инструмент (два меча разновеликих) таскают с собой повсеместно чище кавказских горцев. Но последние чаще угрожают недругу: «Зарежю!» Хотя у христиан самоубийство «есмь грех смертный пред Богом». Каково? Удивительно то, что японцы терпимо относятся, а чаще с уважением ко всем религиям стран мира. При общей замкнутости страны среди жителей островов нашли отклик буддизм, мусульманство, православие и даже секты. Ни одна из конфессий не преследуется: душа японца как бы возвышается над миром целиком и «каждый в праве выбирать путь для пути души к богу».

По национальному одеянию можно распознать величие собеседника. Но чтобы ненароком не оскорбить визави, мнящим себя «богом в пятом (или каком другом) поколении, следует уяснить некую истину. Никогда сам японец «не уронит лица» и виду не покажет о своём гневе оскорблённого. Так что, наверное, целесообразней всем японцам оказывать почести, пусть даже выше их статуса.

Подробнее о почестях и обращении вам расскажет наш востоковед Святой отец Аввакум»

Лекция третья: «Кодекс самурая»

Прежде всего следует уяснить, что самурай – это воин до мозга костей. Самурай-элита японского общества и образец морали. В их кодексе есть нечто напоминающее наши десять заповедей Моисея из Ветхого завета Библии. Сравните и проникнитесь.

– Истинная храбрость в том, чтобы (правильно) жить, когда правомерно, а когда правомерно-умереть.

– К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надо делать (ритуал) достойно.

– Следует взвешивать каждое слово и задавить себе вопрос: уместно ли то, что хочешь сказать.

– Необходимо быть умеренным в еде и избегать распущенности.

– В делах повседневных помнить о смерти и хранить это слово в сердце своём.

– Уважать правило «ствола и ветвей». Забыть его, значит никогда не быть почитаемым, а человек, пренебрегающий добродетелью сыновей (лишён) почтительности. Родители – ствол дерева, дети – его ветви.

– Самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным господина своего.

– На войне верность самурая проявляется в том, чтобы без страха идти на копья (пули), жертвуя жизню во имя долга.

– Верность, справедливость и мужество суть три природные добродетели самурая.

– Во время сна самурай не ложится ногами к жилищу господина, не целится (из оружия) в его сторону.

– Даже лёжа в постели он немедля готовит себя к защите господина.

– Умирая с голоду, самурай однако скажет, что сыт.

– Проиграв бой, самурай обязан смыть позор кровью: сделать себе харакири и умереть достойно, с улыбкой на лице.

– Умирая, должен почтительно обратиться к старшим со словами прощания.

– Грубая сила не присущая истинному самураю. Воин должен использовать досуг для упражнений и чайных церемоний.

– Возле своего жилища самурай

обязан содержать скромный чайный павильон.

Многое из этих постулатов утратили былой смысл, но дух бусидо и патриотизм неотъемлем от национальной культуры Японии. Сюда же можно и нужно добавит русское изречение: «Уважай, чтобы тебя уважали».

Глава 48. Переговоры в Нагасаки

9 августа Паллада в сопровождении трёх судов делала по 8 узлов в час и при этом тащила на буксире отстающего. По адмиральскому указу на кораблях тренировались японским манерам общаться. Смех стоял повсеместно: матросы ко всему ещё и импровизировали квазиречь желтолицых хозяев островов русскими словами на японский манер. Даже офицеры с удовольствием лицезрели доморощенных мимов и смеялись до слёз. Океан благоволил экспедиции: воды синели, небо голубело, хотя жара стояла несусветная. 9-го числа показались в дымке изумрудные берега неизведанной цивилизации. Япония для большинства мореплавателей и географов была как бы «терра инкогнито»: неведомой страной. Фрегат и корабли сопровождения насторожённо входили на Первый рейд Нагасаки. Приставка «саки» означала на картах «мыс»; в наименованиях Ивосима, Хиросима «сима» означает «остров».

«Вот достигается наконец цель десятимесячного плавания, трудов. Вот (эта страна), в которую заглядывали до сих пор с тщетными усилиями склонить, и золотом, и оружием, и хитрой политикой, на знакомство. Вот (страна, которая) осмеливалась жить своим умом, своими уставами, которая упрямо отвергает (цивилизацию), дружбу, религию и торговлю чужеземцев, смеётся над нашими попытками просветить её и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде».

Острова Японии протянулись от 30-го до 40-го градусов северной широты. От снежного и морозного острова Хоккайдо до знойных островов Окинава. От пальмовых зарослей и винограда с персиками на юге до сосен и обезьян в снежных горах среди горячих источников на севере. Вопреки ожиданиям и международным традициям экспедицию не встретил никто и никак. Командам даже не предложили съехать на берег для представительства. Знать бы нашим морякам, скольким мытарствам они будут подвержены, что им предстоит вынести от японской бюрократии! Подчас настроение боевых офицеров миссии перехлёстывало через край. Некоторые, пытаясь заглушить унижения и моральные оскорбления начали усугублять ромом. А то и, по примеру артиллерийского капитана Лосева, откровенно взвешивали в ладонях ядра с явным намерением вкатить их в стволы орудий и шарахнуть по бритым инквизиторам от дипломатии.

Визит первый

Изначально было тягостное ощущение при входе в тюрьму. Но вскоре откуда-то исподволь появилась невесть какая лодка с четырьмя японцами, двое из которых были совершенно голые и без головных уборов. К палящему солнцу аборигены были безразличны. У одного, облачённого в халат, за поясом было два разновеликих меча (самурай!). Гостей приняли на борт и они немедля едва не пали ниц, беспрерывно кланяясь. Делегатов провели в капитанскую каюту, там им дали конфет, угостили наливкой. Заблаговременно на фор-брам-стеньге (оконечность фок-мачты) вывесили полотнище с японскими иероглифами: «Судно российского государства». Визитёры выводили из себя не токмо числом, но и градацией ступеней подчинённости: опер-баниосы, ондер-баниосы, опер-толки, ондер-толки попросили списать текст с полотнища и отправились восвояси в город со столь обширным кладезем сведений для «более высокого начальства и растолкования ситуации».

Визит второй

Через полчаса явились другие, из разряда «начальства повыше». Во всяком случае среди них не было нудистов и визитёров в баню. А это означало степень состоятельности и власти уже в своём клане. Эти ограничились вручением бумаги с предостережением не вздумать посещать берег и нив коем случае «не обижать японцев». Этим дали выкушать остатки наливки и рассовали конфеты. «Богачи» выпросили ещё малость наливки «для гребцов», коим её и на понюх не поднесли. На второй документоподобной бумаге излагался текст на голландском и французском (!!) языках с требованием оставаться в бухте у ориентира «Ковальские ворота» «иначе будет совсем плохо». Кому и в какой мере «совсем» не указывалось. Но пока плохо было то, что кончалась провизия и всем хотелось просто помыться пресной водой в бане. Барон Криднер особенно, а матросы откровенно с охотой смаковали женский вопрос и во все глаза разглядывали в трубы голые телеса в лодках. Приводили в недоумение косички и голые розовые зады.