Фрегат «Паллада». Взгляд из XXI века

Граждан Валерий Аркадьевич

Визит третий

Из-за незнания японского портового уклада эскадра благоразумно покачивалась на Первом рейде. Упрашивать местечка поуютней не приходило в голову: «Низзя, так низзя». Но видя наше как бы уважение к их традициям, японцы сами нанесли третий визит. Чиновников уже было вдвое больше, как и гребцов. «Уважаемых богачей» тоже приняли в командирской каюте. Помимо испытанного ассортимента угощений добавили сладкие пирожки. Русской миссии губернатором Нагасаки (наконец-то!) было позволено перешвартоваться поближе к городу, то есть на Второй рейд. С нашей стороны наливка и конфеты были преподнесены немедля, хотя без особого энтузиазма. Тем не менее делегации следовали одна за другой по русской поговорке: «Где пили – туда и похмеляться норовят прийти». Вот только наливка почти иссякла, а в баню так и не приглашали. Видно губернатор вообще сожалел о содеянном и в раздумье пробовал на ноготь остроту меча для харакири: кто знает, как на эту катавасию с русскими посмотрит сиогун в Едо. Стало

известно и лишь потом, что «после подробного всестороннего изучения и согласования с заинтересованными лицами всего сегуната будет преподнесена самому божественному Микадо-Императору». Затем предстоит обратный путь с аналогичным соблюдением всего бюрократического уклада. Так то – попробуй дождись: «До царя далеко, а до Бога – высоко». Ну прямо матушка Россия, только вёрст поменьше гораздо. Но японцы чудненько научились их удлинять! Чему другому – ни в какую, а вот морочить голову – просто отменные мастера! Ничего другого, как поднять якоря с парусами и «милостиво» сменить стоянку. Заботы и неустройства экипажа не шли в сравнение с головной болью капитана Тихменева: чем кормить людей, когда можно будет вдосталь напиться пресной воды, а не опреснённой, как избежать фурункулов от грязи и пота, какую цену заломят японцы за провиант, ведь отпущенные Казначейством деньги могли иссякнуть по пустякам! А переговоры по сути и не начинались… Погаными «презервами» того и гляди будут бить по мордасам: продукты, сохраняемые в запаянных жестянках (а то и в презервативах) превратились в некую жижу с отвратительным запахом литых калмыцких калош. Другой еды, кроме сухарей и солонины он не мог дать матросам: её уже давно не было. Лейтенант Савич горевал об отсутствии угля даже для камбуза. Барон Криднер уже только мечтал хотя бы увидеть пусть даже одетых женщин.

Очередная пустопорожняя делегация островитян невозмутимо покинули фрегат, рассовав в халатах наши конфеты своих «для детей». С наступлением темени корабли окружали караульные лодки с постоянно гребущими воинами, перекликающимися: «Оссильян! Оссильян!» На наших судах сыграли гимн «Коль славен наш Господь в Сионе!» с тем и улеглись спать, тихо матерясь почём свет стоит с непременным поминанием пресловутой «японы мать»: уж лучше шторм!

Визит четвёртый. Рейд второй: Нагасаки!

От частоты визитов просто рябило в глазах: краснозадые гребцы и два-три чиновника с каким-либо дурацким расспросом. Клерки разминали спины в поклонах, рассовывая в рукава и за пазуху конфеты с пирожками, кои удалось выклянчить. Упаси бог не выкатить подачку, так они будут кланяться до самого караульного «Оссильян» с патрульных лодок. Но тут ещё издалека наша вахта узрела лодки с одетыми (!!) визитёрами. Уж эти натешились всласть: расспросили всё и ещё более того. Сколько пушек, парусов, матросов, офицеров, где отхожее место, как крепится якорь, что есть крюйс-камера и много ли там пороха… Отвечали односложно, стараясь сдерживать эмоции при откровенно идиотских вопросах. Наконец последовал «вопрос века»: нет ли у нас опасных замыслов? «Ни боже упаси, 52 сувенирные пушки с бомбическими ядрами и несколько сотен головорезов для исполнения танца «яблочко» с выходом на абордаж!» Невольно подумалось командиру Паллады. Тем не менее японский лоцман встал у руля и, кланяясь (за конфеты) рекомендовал следовать на второй рейд (!!!). Лоцману отсыпали табаку сверх сладкой квоты. Тем временем корабль фланировал по рейду при поднятых парусах и стоящих на реях матросах. Но где же Нагасаки? Боже мой, наконец открылся русскому взору порт, про который убедительно прописано: «Нагасаки – единственный порт, куда позволено входить одним только голландцам». Хотя меж собой моряки без комплексов шастают в сей порт не сказать, чтобы запросто, но и без конфет и пирожков. У нашей миссии задача состояла в том, чтобы не «шастать» единовременно, а входить в порт наравне с голландцами и официально во все времена!

Визит бог весть какой и далеко не последний

За сутками шли недели и далее. Японцы, видя упорство русских завезли еду и воду в количествах для прокорма средней голубятни. При сём оговорились, что доставленное «подарок от губернатора». Свиты целыми сворами наведывались, а скорее делали набеги на Палладу. В одно прекрасное утро секретарь проснулся от шума в соседней с капитанской каюте. Рядом стоял незабвенный Фаддеев со стаканом чая. «Хи-хи – хи» отчётливо послышалось вновь. Писатель обратился к слуге: «И давно ты тут?»

– В начале седьмой склянки, ваше высокоблагородие!»

– А теперь которая будет?» – наверху заиграл барабан и музыка.

– Да вон, слышишь поди: восьмую взыграли».

– Что там, рядом в каюте?»

– Известно что, снова японец что и намедни пирожки лопал!»

– Ты бы спросил, зачем они на сей раз приехали?»

– А как я его спрошу, нам с ним разговаривать всё одно как свинье с курицей!»

Глава 49. Не мытьём, так катаньем

И вот, как-то наряду с переводчиками (с голландского, либо китайского), фрегат наведали сразу четыре разукрашенные флагами, гербами, флажочками и пиками лодки. По всем ипостасям-военные, хотя гребцы не имели на голых телесах даже погон. Лодки, они же хижины со всеми семейными атрибутами. Посетители напоминали благотворителей в доме престарелых: говорили шёпотом в полусогнутом положении. Высказав тираду фраз, они встали в строй. И тут взошли японцы поважнее,

да и вид у них был не столь женоподобным. По трапу взобрались десятка два гокейнсов. В нынешние времена их бы отнесли к разряду прессы, на худой случай – к писарьчукам, а уж по высшему разряду, так и вовсе к пресс-секретарям. Кейсы, дипломаты в 19 веке в Японии ещё не прижились, так что у гокейсов всё размещалось за пазухой их халатов, где было не меньше предметов, нежели у городского старьёвщика: трубка, салфетки, чернильница и кисточки. Туда де ссыпались конфеты, кусочки торта, пирожки и… салфетки для сморкания и вытирания пота. Они напрочь отказались сесть, ссылаясь на присутствие куда более знатных чиновничьих особ. В подтверждение смысла сказанного они подобострастно кивали головой, произнося утвердительно: «Хи». Что означало со слов наших матросов: «Моя твоя халасо поняла!» В итоге краткой репризы с ужимками старший Льода выпрямил спину и поведал о цели визита: «Компания приехала предложить некоторые вопросы.

Вопросы визита относительно осмысленного

– Достав бумаги, Льода продекламировал: «Отчего у вас сказали на фрегате, что корвет (Оливуца) вышел из Камчатки в мае, а потом уже в июле?»

– Оттого (это уже командир), что я похерил два месяца, дабы избежать придирок. Да и вообще: какое вам дело, где мы были. Ведь в итоге мы пришли!»

Льода потеребил свою косичку на выбритой лысине и вновь озадачился, что всё равно смущает интервал с фрегатом в три месяца. Тогда ему показали карту и указали перстом: где Санкт-Петербург и где Камчатка. Вот и разница почти в полгода. Япония на фоне России казалась крошечной настолько, что Льода не удержался от смеха: чиновник попал в почти детский просак. Недоумений было тьма и в итоге чиновник заключил, что все вопросы требуют разрешения в Едо. Хотя по сути, вопросов даже мало-мальских не было. Но японская цель визита «не мытьём, так катаньем» была достигнута: тянуть волынку бесконечно до достижения ухода назойливых русских. Но наша миссия придерживалась иной задачи: расходы на войну с Японией были бы гораздо накладнее дипломатических приёмов, включая сладкие пирожки и наливку. Даже исключительно наглые подвижки по тому же китайскому рынку могли служить примером бескровной тактики. Ведь китайцы ввели для иностранцев сходное территориальное эмбарго: «Дальше вон тех гор не ходить, не селиться вам (американцам) не дозволяется!» Но они отстроили целые дворцы куда дальше запретной зоны: «А мы чего, да и вовсе скромненько – голландцы эвон у горизонта едва не город отгрохали. Вы их выгоните, так мы сей момент съедем к вон той конюшне!»

– Ну и прохиндеи! Так уж много у вас дел в Едо! Поди ночи напролёт в думах!» – заметил кто-то из наших офицеров. С тем (и пирожками с кофетами в придачу, глотнув наливки), вся орава вновь укатила на желанный нами берег с баней и сытной едой. Потянулись сутки с неизменным «Оссильян» по вечерам со сторожевых лодок. Письмо к губернатору всё-таки взяли, а к императору «Нужно вручать самому адмиралу с позволения божественного микадо и с соблюдением церемониала и с извещением где-то за месяц с гаком и тому подобное, и тому подобное.

Визит с заветным чёрным ящиком

Посыльные всех рангов иссякли, но русские стояли на своём: свежая провизия, топливо и место на берегу. Карусель бюрократии, смазанная наливкой и пирожками начала-таки инда прокручиваться. Место на берегу выделял некий князь, не-то герцог-землевладелец. Традиционное «Хи-хи». Мол всё понимаем, дело житейское, «Но вы уж не шибко рассиживайтесь на бережку! А то не ровён час, да проведает Великий Едо! А нам потом ни за понюх табаку брюхо вспарывать!» И вновь к просьбе послать прошение. Посьета уверяли, что нарочный с письмом «помчится как птица» и цидуля будет в божественных руках «не пройдёт и месяца-двух». Для закрепления веры в Страну Восходящего солнца Льоде извлёк у кого-то из свиты деревянный лакированный ящик кладбищенской раскраски. Ящик был обёрнут платком и упакован как для пересылки заказной Правительственной бандеролью. Вскрыв ящик, чиновник вознёс к небу руки с письмом адмирала, приложил пакет ко лбу и сердцу. Свершив ритуал, послание было уложено в посылку и вновь опечатано сургучной печатью с шёлковыми шнурками. Отдал коробку писарю, на что тот выдавил своё «Хи-хи». «Теперь послание «полетит быстрее важной птицы индюк, не иначе» – с ухмылкой подумал Гончаров. Затем последовал стол с конфетами, пирожками и питиём из пресловутой наливки, кою кок насобачился делать из рома и медовухи: «Ибо ненасытно брюхо чиновничье» – бормотал батюшка Аввакум. Адмирал в письме и просил-таки разрешения закупать продукты на стороне, дескать Ваше правительство не допросишься. В ответ губернатор прислал толику живности и зелени, «прося принять сие в дар». Наши командиры мудро порешили: «Коли Вы в дар, то мы одарим не менее щедро за наши деньги. Вы лишь разрешите!» Тот по простоте душевной и разрешил: «Ты мне – я тебе и Едо чутка передарим! Да и брюхо пороть не придётся» Но недокумекал японец, что своим разрешением открыл нашим кораблям рейд для свободного прохода «приобретать подарки для Едо»

Для пущей убедительности сообщили местным диетологам, что русским без говядины и сил брать неоткуда: не японцы мы, чтобы на одной рыбе коротать, ибо в глазах темнеет и ноги трясутся, а на островах бить быков не дозволено». Так и пошло. Но цель побродить по японскому берегу русские миссионеры не оставили. А заодно российскую методу «Не мытьём, так катаньем». И затеяли учинить для «детей микадо» русское военно-морское шоу с кульбитами на реях и морским танцем 1760 года.