Френдзона
Шрифт:
– Никто не занят настолько, чтобы у него не хватало времени на секс, Мак.
– О, прошу, мне только двадцать два. Я дурачилась с парнями, делала множество вещей, которые прекрасно меня удовлетворяли. Я просто не прибегала к самому сексу снова. И, в любом случае, пять лет это не так много...
– Это достаточно долгий срок. Чего ты ждешь? Пока твои женские местечки начнут забастовку и окончательно уйдут на покой? Мне кажется, это уже происходит.
Его насмешки задевают. Внезапно все это ранит меня, словно Грей сорвал пластырь и вместе с ним содрал кусок моей кожи.
–
– я машу рукой в сторону двери, - прямо сейчас и найти парня, чтобы трахнуться с ними до того, как мои женские местечки перестанут работать? А знаешь, ты прав. Это гениальная идея.
На это брови Грея приподнимаются, а рот открывается.
– Что? Нет, я не говорил тебе трахать кого-то прямо сейчас,– он выглядит реально ужаснувшимся.
– Просто это...
– Что это?
– восклицаю я, наклоняясь вперед.
– Ты отлично объяснил, что я жалкий мешок дерьма, у которого нет бесконечного секса все время с утра до ночи.
Огромная рука Грея ударяет о стол между нами.
– Я просто сказал, что секс - это восхитительно, так что прости, если я шокирован отсутствием его в твоей жизни. Если бы это касалось меня, я бы занимался сексом по десять раз ко дню.
И я могу себе это представить - Грея трахающего бесконечную вереницу девиц.
– Расскажи мне что-то такое, о чем не знает весь город, Грей, - как только слова слетают с моих уст, ужас накатывает на меня. Это чувство нарастает, когда Грей откидывает голову назад, словно я дала ему пощечину, краска сходит с его лица.
– И что на хрен это должно означать?
– шепчет он.
Но мы оба знаем ответ. Боль пронзает мой живот, когда встаю, и стул скрипит от соприкосновения с полом.
– Мне не следовало этого говорить, - я тру глаза рукой, включая заднюю передачу.
– Мне нужно идти.
Грей тоже встает, его лицо выражает боль от оскорбления.
– Идти? Это твой гребаный дом. Куда ты, черт возьми, собралась?
Я уже на полпути к кухне, направляюсь в коридор.
– Мне нужно подышать воздухом, ладно?
– я теряю контроль, это редкость. Как и то, что обычно я избегаю говорить слова, о которых потом пожалею.
– Айви, - восклицает Грей.
– Просто закрой за собой дверь.
– К черту это, - рычание Грея - единственное предупреждение, полученное мной перед тем, как его рука оборачивается вокруг моей. Он зол. Очевидно, что ему больно. Тем не менее, когда он разворачивает меня, его прикосновение осторожно, словно парень знает свою собственную силу и никогда не использует ее против меня.
– Что за чертовщина, Айви?
– его голубые глаза становятся темно-синими под сенью бровей.
– Ты говоришь такую хрень, а затем уходишь от меня?
– Прости, - выпаливаю я, у меня в горле начинает неприятно покалывать.
– Мне следовало... Дерьмо. Я осуждаю тебя, Грей. А мне бы не хотелось так поступать.
Его захват на моей руке усиливается.
– Так не поступай.
– Я не могу себя контролировать. Да и что здесь такого, черт побери? Ты тоже осуждаешь меня.
Его губы
– Потому что глупо, что ты не занимаешься сексом. Глупо, делать из этого нечто большее, чем следует.
– Я не могу быть такой, как ты, как мой отец. Я не могу относиться к сексу, как к ничего не значащему акту...
– Не ничего не значащему, - замечает он, и его брови все еще хмурятся.
– Просто это не какое-то священное событие, для которого тебе нужно специальное приглашение. Это может быть очень просто, знаешь ли. Грязный, горячий трах.
Слышать глубокий обволакивающий голос Грея и эти слова - не то, в чем я сейчас нуждаюсь. Не тогда, когда они обжигают мой затылок, вызывая жар и мурашки по всей коже. Я игнорирую эти ощущения, отдаваясь злости. Это проще, чем предаваться бессмысленной жажде.
– Для тебя это всегда просто "трах". Основополагающий акт, словно перекус или игра в футбол...
– Сейчас я реально возмущен, - говорит он с каплей неуместного веселья.
– Футбол - это вообще священное действие.
– Точно, - я вырываюсь из его крепкого захвата.
– Футбол значит для тебя больше, чем близость с другим человеком, - он фыркает, а его глаза закатываются на слове близость, словно это какая-то шутка, так что я тыкаю пальцем в центр его твердой, словно камень, груди.
– Прямо здесь. Это отвращение. Что не так с близостью? Что неправильного в том, чтобы отношение к этому акту было чем-то большим? Ты отметаешь всю красоту этого действа. Весь смысл.
– В этом-то и твоя проблема, - восклицает Грей, его собственный длинный палец тычется в мое плечо.
– В своей голове ты возносишь это на пьедестал, так что любой парень, осмелившийся попытаться построить с тобой хоть какие-то отношения, обречен потерпеть неудачу, будучи раздавлен грузом твоих ожиданий.
– Это по-идиотски смехотворно...
– я наклоняюсь вперед, мое дыхание становится неровным, когда борюсь с желанием свернуть его крепкую шею.
– Ты смеешь читать мне нотации о желании чего-то большего? Почему из всех людей на этой планете я вообще должна слушать тебя?
– насыщенный румянец заливает его лицо, и я знаю, что должна остановиться, знаю, что несправедлива, но все равно кричу: - Ты, тот, кто позволил стриптизерше отсосать у тебя на виду у твоих же друзей, а затем смеялся над этим. Ты когда-нибудь слышал о венерических заболеваниях? Знаешь, что ими можно заразиться во время орального секса?
– Остановись, - шепчет Грей, а его глаза становятся стеклянными.
Но я не могу. Уродство, словно река струится из меня. Я вспоминаю о том, что мой отец изменял матери, и о том, как чувствовала себя сегодня вечером, наблюдая за теми девушками на коленях у Грея.
– Возможно, тебя не волнует, кого ты трахаешь. Но я не такая. Мне нужно большее. И если ты не понимаешь этого, ладно... хреново дерьмо!
Он бросается вперед и хватает меня за плечи, притягивая к своей груди. Сильные руки оборачиваются вокруг меня, и мой нос утыкается в рельефную твердую грудь. Грей сжимает меня в объятьях, словно ему нужно сдержать мои слова и осуждение.