Фрэнк на вершине горы

Алатова Тата

Словом, едва ступив на преступный путь, как Билли сразу устал. На него оптом напали бессонница, расстройство желудка и мигрень. Беспокойство грызло, как голодная мышь.

Устав ворочаться с бока на бок, он со стоном сполз с кровати, нашарил тапочки и спустился вниз. Выпил виски, всей шкурой ощущая, что бездельник Эллиот спит на его простынях за стенкой. Не в силах больше терпеть это унизительное вторжение, Билли вышел из собственного горячо любимого дома, мечтая, как однажды заживет там в полном одиночестве.

Прежде

ему по ночам гулять не доводилось, поэтому Билли не шел по единственной улице деревни, а скорее крался. Ему повсюду мерещились чудовища и разбойники, и он шарахался от каждого куста.

К морю идти не хотелось, к альпакам тоже, и Билли просто топтался на пятачке между магазином и кофейней, не решаясь слишком далеко уходить от родного забора.

Тихий голос заставил его подпрыгнуть, как зайца:

— Никогда не видела, чтобы человек помирал так нелепо, как помер ты, Билли Милн.

Глава 28

Кимберли Вайон была, наверное, самой странной среди тех странных психов, которые числились в соседях Билли Милна. Эта женщина постоянно где-то пропадала и появлялась совершенно внезапно, несла разную околесицу и носила многослойную разноцветную одежду, которая делала ее похожей на огородное пугало.

— Никогда не видела, чтобы человек помирал так нелепо, как помер ты, Билли Милн, — произнесла она небрежно, будто говоря о сущей безделице.

Он застыл, потрясенный, испуганный и яростный, — что болтает эта чокнутая? Как она смеет? За что?!

— Убирайся, — прохрипел Билли, замахнувшись.

Кимберли нисколько не испугалась, наоборот, шагнула ближе и добавила все тем же равнодушным голосом:

— На тебя упадет лошадь. Или она уже упала? Ты умер или еще жив?

— Когда? — шепотом спросил он, и его занесенная было рука бессильно упала.

— Когда? — недоуменно переспросила сумасшедшая и побрела к морю, бормоча себе под нос: — Такие красивые похороны, столько цветов, и такая печальная Дебора. Черные ленты в ее волосах… почему апельсины? Так эксцентрично…

— Да подожди ты! — закричал Билли, нисколько не волнуясь о том, что его крик далеко разносится по тихой ночной деревне. Он схватил Кимберли за локоть, дернул ее на себя: — Скажи, ведьма, сколько точно мне осталось?

— Я тебе что, математик, — обиделась Кимберли, вырвалась с неожиданной силой и тут же мгновенно растворилась в густой темноте.

У Билли подкосились ноги, и он опустился вниз, закрыв лицо руками. Отчего-то в его голове крутились глупые мысли о том, что никогда прежде ему не доводилось сидеть на голой земле и что она холодная и влажная. О том, что он находится ночью на улице совсем один и даже остролиста у него при себе нет. И он совсем не думал о том, что Дебора будет на его похоронах, а значит, он умрет раньше, чем убьет ее.

Жизнь вдруг показалась

невероятно ценной и хрупкой, и у Билли слезы выступили на глазах. Напрасно он убеждал себя, что по сути ничего не изменилось, каждый человек однажды покинет этот мир, Кимберли не сделала сенсационного открытия. Каждый, но не Билли. К нему эта истина вроде как совсем не имела никакого отношения.

— Лошадь… лошадь! — воскликнул он, спохватившись. — Все дело в лошади!..

Вскочив на ноги, он бросился к своему дому, чтобы истребить все статуэтки и картины с изображением этих животных.

***

— Ты идиотка, Тарлтон, — сказал Эмиль Ларс, дослушав рассказ про ее ночные приключения.

— Так точно, — согласилась она меланхолично.

Они прощались ранним утром на окраине Нью-Ньюлина, и рассвет все вокруг окрашивал в нежно-розовое. Тэсса еще не ложилась, да и Эмиль только-только оставил свой пост возле дома отшельника Эрла. После бессонной ночи оба пребывали в малость заторможенном состоянии.

— Ты застряла между инквизитором и человеком, — вздохнул он, — и посмотри, как это опасно. Прошлая ночь должна стать уроком: не суйся в передряги, из которых тебе не выбраться.

— Это произошло само собой.

— Любовь убивает, — напомнил он, — вот почему наши наставники первым делом избавляют нас от эмоций. А ты просто переполнена ими.

— Но ведь все обошлось.

— Благодаря постороннему лицу, а не тебе. Как этот парень, кстати, прошел за тобой через строй девиц? Они должны были свести его с ума.

— Это же Фрэнк, — объяснила Тэсса. — Он всегда и везде видит только меня.

— Это опасно — рассчитывать на других. Однажды помощь может не прийти вовремя.

— Перестань повторять постулаты ордена. Я как-нибудь выживу здесь, Ларс. В конце концов, это всего лишь тихая деревушка на самом краю света.

— Ага, — согласился он, и они захохотали от нелепости этого утверждения.

— Что ты доложишь ордену? — отсмеявшись, спросила Тэсса.

— Правду. Что ты счастлива и профнепригодна.

***

— Просто расколдуй Дебору! — потребовал Эллиот.

Тэсса провела пятерней по лысой макушке. Ожоги начали заживать и теперь все время чесались.

— Расколдовать Дебору, понятно, — кивнула она и перевернула табличку, сменив «мэра» на «шерифа».

Фанни мыла конторские окна, тихо напевая себе под нос. Сварливый Джон Хиченс по-стариковски терпеливо сидел на диване, ожидая своей очереди на прием. Рядом с ним пристроилась Джулия и, следуя своей теории о максимальной эффективности, одновременно читала книгу и тренировала запястье с помощью ручного эспандера.

— Речь идет о твоих завораживающих песнопениях, правильно? — уточнила Тэсса у Эллиота. — А ты уверен, что она вообще заколдована?