Френки и Майкл
Шрифт:
– Никто не мог предполагать, мистер Амбрустер, – продолжал сенатор Матиас.
Я испугался, что он начнет цепляться за лацканы моего пиджака, но у него хватило мужества удержаться.
– Это было всего только служебное расследование, ничего больше. А комендант Ортега повел себя так-так, словно он какой-то хунтист.
– Правительство никогда не видит опасность, – заметил я. – Пока половина страны не взлетит на воздух.
Часть IV
ЦЕРКВИ
Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне
– Вас удивляет, что вампиры верят в христианского бога? – спросил священник.
– Нет, – ответил я. – Скорее я нахожу странным то, что в него верят люди.
Апельсиновая роща шепталась вокруг нас, покорная ласковым касаниям ветра. На свежих зеленых листьях, налитых соком, подрагивали капли воды.
Я прикоснулся к шершавой поверхности зреющего плода. На губах святого отца появилась улыбка.
– Вера необходима каждому, – сказал он, – и двери церкви тоже открыты для всех.
И все же тени здесь не было; апельсиновые деревья, дышавшие прохладой, стояли слишком далеко друг от друга, их зеленые кроны не поднимались высоко.
Созданная для того, чтобы выращивать фрукты, роща не дарила уюта и тишины; здесь, в окружении колеблющихся листьев, человек ощущал себя еще более покинутым, чем в сердце каменистой пустыни.
Еще более ненужным.
Каждое дерево радовалось жизни; его короткие ветви, бережно обрезанные садовником, купались в океане света, а богатая почва обильно кормила запеленутые в кору стволы.
Но ничто из этого чудесного пира, ни единая капля не могла быть уделена другому: ни проходящему рядом человеку, ни даже соседнему дереву. Все они росли словно каждое в своей отдельной клетке, и им дела не было до окружающего мира.
– Те, кого вы называете вампирами, – продолжал священник, – такие же люди, как и все остальные. Господь создал людей разными, и всех своих детей он любит одинаково.
– Далеко не все придерживаются такого мнения, – проговорил я. – Вашу церковь поджигали дважды?
– Дважды за этот год, – кивнул священник и улыбнулся. – Но она каменная и поэтому не может сгореть.
– Только поэтому? – спросила Франсуаз.
– Вера людей прочнее, чем каменные стены, – сказал я назидательно. – Вот почему церковь нельзя уничтожить.
Священник улыбнулся снова. Ему тоже было жарко, как и нам, и знойный ветер так же ворошил его короткие волосы.
Но он любил свой край; любил его таким, каков он есть.
– Стены церкви на самом деле сложены из камня, – произнес он почти
Я посмотрел себе под ноги, прежде чем произнести следующую фразу.
– Я не хочу обидеть вас, святой отец, – сказал я, – но это всегда казалось мне странным. Вы говорите о Господе, вы проповедуете любовь и всепрощение, вы помогаете всем людям в своей округе, вы утешаете тех, кто отчаялся, и всегда готовы протянуть руку тем, кто нуждается в помощи.
– И в то же время, – негромко продолжал за меня священник, – другие люди тоже говорят о Господе, но их поступки проникнуты ненавистью вместо любви. Это вы хотели сказать?
– Один из них чуть не размазал нас по пустыне, – произнес я. – При помощи неуправляемой ракеты. И наверняка собирался сделать это во славу Господа.
Священник ответил:
– Я вижу, что пистолет вы носите слева.
Я приподнял брови:
– Этот костюм сшит по заказу, святой отец; он должен скрадывать кобуру.
Священник развел руками, вновь почти виновато.
– Я бы хотел сказать, что могу читать в людских сердцах, но на самом деле это не более чем наблюдательность. В наших краях не надо быть священником, чтобы узнавать человека с оружием, даже если на нем костюм.
– Пистолет, – произнеся. – Вы хотите сказать, что им могут пользоваться и преступники, и полицейские?
– Важно не орудие, – отвечал священник, – а то, как оно используется.
– Странное сравнение, если говорить о Господе.
– Не более, чем все христианские притчи; Христос говорил о птицах и земледельцах. Сейчас иное время и иные сравнения.
– И все же Господь – это не палка, которую можно повернуть в ту или иную сторону.
– Господь – нет, но имя Господне – да; я увижу дерево и назову его волом, кто сможет мне запретить?
– И если человек делает зло, то так же он может делать это именем Божьим?
– Люди всегда слышат голоса, – произнес священник.
Теперь уже он смотрел себе под ноги, заложив руки за спину и неторопливо шагая между деревьев
– Это голоса людей, которые окружают его; голоса книг, которые он читает. Говорят о «голосе народа» или «общественного мнения» – это тоже один из голосов. Слышит человек и Господа, и ангелов, и демонов, и Сатану, и еще многих других; но только от него самого зависит, к кому он станет прислушиваться.
– Значит ли это, что зло говорит с человеком, прикрываясь именем Господа? – спросил я.
– Нет, – ответил священник. – Именем Господа прикрывается человек, когда разговаривает со злом.