Френки и Майкл
Шрифт:
Я заключил сам с собой пари, что девушка догонит парня через пять-шесть минут.
Перейдя на другую сторону улицы, я пробежал взглядом по череде домов. Не видно было ни одного двора, который мог бы быть проходным, поэтому я подпрыгнул и, ухватившись за край каменного забора, перемахнул через него.
Я поставил на то, что здесь не водятся собаки, и выиграл.
К счастью, цепных крыс здесь тоже не держали.
Наверное, Франсуаз уже успела вдвое сократить расстояние между собой и преследуемым.
Споткнувшись всего два раза, я неторопливо пересек двор, перелез через следующий забор, но не стал спускаться, а прошел по нему немного и взобрался на крышу.
Затем я спрыгнул на асфальт и даже успел оправить пиджак, прежде чем аспониканец выскочил из-за угла.
Я сбил его с ног и стал поджидать Франсуаз.
Девушка подоспела минуты через две; ее лицо раскраснелось, глаза сверкали.
– Не запыхалась, дорогая? – спросил я.
Франсуаз зло зыркнула на меня, затем перевела взгляд на того, кто находился на асфальте.
Человек тряхнул головой и приподнялся на локте.
– Спокойно, приятель, – сказал я по-харрански. – Тебе необходима помощь.
Я не заметил в его глазах проблесков разума – и их не бьло там не от того, что я уронил его на землю.
Он наполовину сидел, и это оказалось кстати. Я уперся носком ботинка в его спину и, толкнув, перевернул на живот.
Его тело передернулось, и он попытался встать. Его ладони уперлись в асфальт, мускулы напряглись. Я завел руки ему за спину и надел наручники.
Франсуаз присела перед лежащим человеком.
– Никто не сделает тебе ничего плохого, – ласково произнесла она. – Мы отвезем тебя туда, где тебе помогут. И все будет хорошо.
Я помог аспониканцу встать. Он не проронил ни слова, и только в его глазах тускло тлел огонек, который как будто собирался вспыхнуть.
Он слабо дернулся, пытаясь освободиться.
– Нам нужно найти двух остальных, – произнесла Франсуаз. – До того, как они убьют еще кого-нибудь.
– Он не скажет, – сказал я.
Франсуаз испытующе взглянула на безумца.
– Ты думаешь? – задумчиво произнесла она. Человек раскрыл рот, и теперь я смог увидеть, почему его зубы показались мне темными. Это была кровь. Он так и не проронил ни слова.
– В нем нет уже почти ничего человеческого, Френки, – сказал я. – Он слишком долго пробыл вдали от людей, лелея свое безумие. Пошли – мы найдем двух других и без его помощи.
Девушка пожала плечами.
– Поведем вместе или мне подогнать сюда машину?
– Они выпили кровь только из одной жертвы, – заметил я. – Не думаю, что он очень опасен.
Я держал безумца сзади, за одну из скованных рук, поэтому не мог видеть его глаза.
– Берегись! – закричала Франсуаз.
Человек рванулся с такой силой, что я не мог его не выпустить.
Меня
Звенья наручников из прочного сплава расходились и лопались, точно слепленные из пластилина. Одно за другим падали они на асфальт, звеня каплями весеннего дождя.
Франсуаз отпрыгнула назад быстрым плавным движением хищницы.
Я попробовал встать, но понял, что не успеваю, и выдернул из кобуры пистолет.
Я направил на аспониканца дуло в тот момент, когда он обернулся.
Он в третий раз поглядел на меня своими пронизывающими и в то же время отталкивающе пустыми глазами.
Теперь он больше походил на обезьяну, нежели на человека; безумие, которым было поражено его сознание, полностью поглотило в нем все человеческое, распахнув двери стремлению разрушать.
Его спина была согнута, плечи приподняты, а шея наклонена; длинные немытые волосы еще более усиливали сходство с ужасной тварью, созданной чьим-то расстроенным воображением.
Человек помедлил, глядя на меня; его зубы раздвинулись, он зарычал, подобно собаке.
Он не мог решить, которого из двух своих врагов атаковать первым.
– Постарайся успокоиться, приятель, – сказал я. И он выбрал.
Человек молча устремился на меня. Самое страшное было не в том, что он вот-вот мог ударить меня или задушить. Нет, дело в том, что грязный оборванный сумасшедший падал на меня, довольно широко раставив руки перед собой, как человек никогда не нападает.
В такой позиции руками можно сделать только одно – обхватить свою жертву и вцепиться ей в горло.
Я знал, что передо мной сумасшедший, больной, но не преступник, и все же мне не оставалось ничего, кроме как нажать на спусковой крючок.
Три пули крупного калибра вошли в тело человека, остановили его на лету, а затем отбросили на асфальт. Он сотрясся всем телом, точно сама жизнь уходила из него в эти мгновения.
Но я знал, что это не так.
Я вскочил одним прыжком – не так, конечно, красиво, как это делают в кино, но, по крайней мере, устоял на ногах.
Темные глаза аспониканца были открыты, и они оставались живыми.
– Не подходи к нему, – предупредила Франсуаз.
Человек стремительно поднялся на ноги, разбрызгивая по асфальту протухшую кровь. Я понял, что его физическое тело мертво уже много месяцев.
Он обернулся ко мне, разевая пасть, и я увидел, что его клыки успели увеличиться за эти мгновения раза в два.
– Его не взять живым! – крикнула Франсуаз. – Он слишком силен.
Разорванные наручники продолжали звенеть на руках вампира, точно праздничные кастаньеты во время фиесты.
Он ринулся ко мне, быстрый, сильный и ничего не боящийся.