Фрик
Шрифт:
Надо сказать, что погожий денёк выгнал на улицу множество людей. Сверкающее солнце зазывно отражалось от ещё не до конца высохших луж и немытых окон, весело чирикали не успевшие улететь птицы. Ветви зелёных деревьев, что росли вдоль дороги, мерно покачивались под порывами тёплого ветра, а под ними неспешно прогуливались люди – старики, дети и молодые люди. Некоторые держались за руки, и Валентине Ивановне на мгновение стало грустно, но она тут же воспряла духом, поглядев на сына. Дима выглядел довольно радостным. В последнее
–Куда пойдём? Как насчёт детской площадки?
Димка коротко кивнул.
–Эй! Эй, не убегай далеко! Ох, ну что ты будешь делать…
Мимо них, громко хохоча, пробежал красивый парнишечка. Валентина Ивановна невольно заулыбалась, глядя на него – высокий для своего возраста, крепкий на вид, он с неподдельным весельем оглядел Диму смеющимися голубыми глазами. Белокурые локоны сбились от ветра, и теперь стояли забором. Видимо, он пошёл в мать, что теперь едва поспевала за сыном на каблуках.
–Непослушный! – пожаловалась она Валентине Ивановне, – Говорила же…
Не закончив фразу, она припустила за мальчиком, время от времени грозя ему страшными, но пустыми карами.
Валентина фыркнула и взглянула на Диму, намереваясь что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. Впервые за целый год он улыбался во всё лицо, глядя, как незнакомая женщина играет в догонялки со своим сыном. Он вырвал руку и побежал вперёд, поминутно оглядываясь. Валентина Ивановна поняла намёк. Хитро улыбнувшись, она крикнула:
–Вот догоню! – и сорвалась с места.
На качелях, лавочках, шведских стенках – дети, мамочки и бабульки, что так же в этот день не смогли усидеть дома. Взрослые изредка отвлекались от разговоров, завидев, что кто-то забрался слишком уж высоко, либо с аппетитом принимался есть песок. Тут и там были слышны окрики:
–Куда полез! А ну, упадёшь!
–А ну иди сюда! Покажи руки!
И всё в таком духе. Но всё на краткое мгновение замерло, когда на площадку забежали двое ребят – запыхавшийся Дима и голубоглазый пацан.
–Какой милаха! – вырвалось у ближайшей женщины с химической завивкой на голове.
И казалось, что с этим соглашалось даже солнце, чьи лучи рикошетом отскакивали от золотых волос мальчика. Он смотрел вокруг с неподдельным весельем и азартом, словно призывая всех остальных разделить этот ясный день с ним.
Дети убежали, и Валентина Ивановна обратилась к матери мальчика:
–Ох! Давненько я не бегала.
–А для меня привычное дело. Лёшка постоянно думает, что обгоняет меня – и ладно. А вашему сколько лет?
Лёшка носился по площадке, подобно заведённой юле. Спустя пару минут не было уже никого, кто его до сих пор не заметил и не перекинулся хотя бы парой фраз. Мальчику очень нравилось такое
Оставался только один.
Дима очень устал гоняться за новым знакомым, и теперь задумчиво следил за ним, стоя чуть поодаль от площадки и растерянно теребя оранжевые шортики, подобранные к рубашке с узором из долек апельсина. Наконец, сдался и полез в рюкзак. Выудив блокнот, бегло осмотрел площадку, небо, деревья, и принялся рисовать.
Для семилетнего, рисовал он сносно. Это не было его сильной стороной, причём он сам это быстро понял, поскольку руки у него иногда начинали непроизвольно дрожать. Он стоически переносил эти приступы, хотя они нападали так внезапно, что ровные черты часто превращались в каракули.
Он изобразил площадку, маму, хорошо набросал шведскую стенку и шатающиеся за ней деревья. Затем вытянул вперёд руки с блокнотом, прикидывая, чего не хватает. Не хватало людей, как и всегда. Их он рисовать не любил, особенно в движении, потому что неизменно получалась какая-то жуть. Дима решил, что сойдёт и так, и уже совсем было отложил ручку, как Лёша с криком, которому позавидовали бы древние варвары, запрыгнул на лесенку, в мгновение ока забрался на неё с ногами и со счастливым взглядом осмотрел остальных, внизу.
Не улыбнуться было невозможно. Дима фыркнул, и снова взялся за рисунок. Теперь на стенке, смешно сморщив нос, стоял мальчишка с поднятыми вверх руками. Дима горделиво выпрямился, довольный своей работой. Спохватившись, принялся выводить солнце на небе – про него он совсем забыл…
–Круто!
От неожиданности рука, дорисовывающая последний луч, дрогнула, и жирная полоса соединила солнце и Лёшину макушку.
Сам же натурщик стоял позади. Дима и не заметил, как тот подобрался.
–Классно рисуешь! А где ты? Нарисуй себя!
Дима в некотором смущении посмотрел на мальчишку, затем на свой рисунок. Вот этого ему в голову никогда не приходило – рисовать себя. Сейчас же, когда его попросили, он был совершенно сбит с толку, хотя сегодня утром гляделся в зеркало. Как он выглядит?
–Ну, чего ты? – протянул Лёша, и сел рядом, – Как тебя зовут?
Дима неуверенно порыскал глазами в поисках мамы, но та была занята разговором с новой знакомой, и, хоть периодически на него и смотрела, не смогла прочитать некую тревогу на лице сына. Он сглотнул.
–Ну?
Ситуация становилась безвыходной. Паренёк, похоже, не отстанет, пока не получит желаемого. Дима торопливо перевернул страницу блокнота и занёс ручку. Но провидение было не на его стороне – в пластиковом стержне закончились чернила как раз в тот момент, как он хотел написать своё имя.
Лёша начинал нетерпеливо ёрзать – было видно, что его натура намного менее спокойная, чем у Димы. Однако, хоть любой другой ребёнок на его месте давно бы убежал прочь от недружелюбного собеседника, мальчик же продолжал наседать и наседать: