Фронт до самого неба (Записки морского летчика)
Шрифт:
Утром в столовой Беликов с Артюковым полюбопытствовали:
— Куда это вас ночью носило?
— Немцы будильник забыли завести. Пришлось слетать, разбудить…
— Ну и дела! Может, и еще будут посылать?
— Кто его знает. Во всяком случае в буфет меня больше не тянет…
После обеда зашли на стоянку проведать свою «семерку». Варварычев был не весел. Доложил о проведенных регламентных работах.
— Сегодня полетите?
— Не знаю…
— Сегодня никуда! — заверил подошедший Осипов.
Этот день для однополчан стал прощальным. Друзья вспоминали совместные вылеты, бои над Донскими,
Вспоминали погибших товарищей. За время активных боевых действий, с июня по ноябрь 1942 года, полк уничтожил более тридцати плавединиц — боевых кораблей и транспортов, — пятнадцать самолетов противника, более ста автомашин, около шестидесяти железнодорожных вагонов, разрушил четыре переправы, десяток портовых сооружений, столько же складов с горючим и боеприпасами… Более пяти тысяч гитлеровских солдат и офицеров нашли свою бесславную смерть под ударами наших бомбардировщиков.
За успешную боевую работу полк имел благодарность от Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, благодарности Военного совета Черноморского флота, 46-й армии, неоднократно отмечался в приказах командования Черноморского флота, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов. Десятки летчиков, штурманов, стрелков и техников удостоились правительственных наград.
На другой день наш экипаж летел на воздушную разведку. После выполнения задания было приказано произвести посадку на будущий наш аэродром, где базировались гвардейцы.
— Выжимают… — незлобиво ворчал Прилуцкий. — Мы уже чужие, вот и используют…[196]
— Эх, штурман! — вздохнул Панов. — На нашу долю выпала честь совершить последний вылет…
Да, это был последний боевой вылет 36-го минно-торпедного авиационного полка в ту осень. Через полгода, заново укомплектованный техникой и личным составом, он снова вольется в строй черноморцев. Но нам уже станет родным другой полк.
Год сорок второй подходил к концу. Боевой, тревожный, бессонный.
Впереди нас ожидали новые дела, новые друзья, новые трудности и победы…
О друзьях-товарищах (Вместо эпилога)
Четверо нас покидало родные Минводы, как, может быть, помнит читатель, — четверо из пятидесяти выпускников местного аэроклуба, живших той же мечтой, что и мы. Осенью тридцать восьмого года мы поступили в заветное Ейское авиационное училище и вышли из него в новенькой форме военно-морских летчиков в начале сорок первого, за несколько месяцев до войны.
Вот о троих друзьях детства и однокашниках по училищу и хочется в заключение рассказать.
Саня Разгонин…
Помните луг над Кумой, эпизод со свечой — драгоценным подарком залетного командира? Это он тогда, Саня, стучал кулаком в свою щуплую грудь и говорил о железе, что надо иметь вместо сердца тому, кто мечтает летать. И скромно умалчивал о своей мечте и о собственном своем сердце. А именно оно-то и оказалось железным…
Неподалеку от Ленинграда, на светлой поляне, в глубине живописной сосновой рощи расположено небольшое — по сегодняшним нашим масштабам двухэтажное здание. Выглядит оно новым, но, присмотревшись, заметишь массивные стены, широкие
Здесь пионерлагерь, это легко угадаешь, едва войдя в рощу, по звездным лучам-дорожкам, посыпанным свежим песочком линейкам, по флагу на мачте и красочным транспарантам на стойках-шестах, — даже и раньше еще, [197] на подходе, по звукам веселого горна, по кликам девчоночьим и мальчишечьим, еще с дороги, за километр. С той самой дороги, что всходит на Румболовские высоты, пересекая здесь Колтушское шоссе, и по которой бегут сейчас верхом нагруженные машины окрестных совхозов, везущие овощи в Ленинград, — той самой Дороги, по которой когда-то, буксуя и зарываясь по радиатор в сугробы, натужно взбирались закамуфлированные известкой полуторки с Ладоги, с простреленными мешками в залатанных свежими досками кузовах, с обмерзшими, навалившимися на руль шоферами…
Теперь она выглядит по-иному, Дорога жизни, гладкая и прямая, мощные грузовики не замечают подъема, и только взлетев на высотку, нездешние водители невольно сбавляют газ при виде посеребренной ограды братского воинского кладбища с бюстом летчика в центре — Героя Советского Союза Ильи Шишканя…
Однако вернемся в пионерлагерь, к нарядному дому в пронизанной солнцем сосновой роще, в окружении зелени, ярких цветочных клумб. Тридцать пять лет назад, каждое утро, задолго до того часа, когда бодрые звуки горна возвещают начало веселого дня его нынешним звонкоголосым хозяевам, к дому подъезжал посеревший от пыли, когда-то голубой автобус и по ступеням сбегали похожие друг на друга, как братья, плечистые парни с обветренными до смуглоты лицами, с большими целлулоидными планшетами, свисающими до колен, со шлемами и перчатками, наскоро заткнутыми в карман или за борт полузастегнутой куртки…
Здесь жили летчики трех авиационных полков Балтфлота — жили, спали, писали письма, ждали и получали их, принимали гостей из блокадного Ленинграда, артистов, еле державшихся на ногах, угощали их чем могли из своего «летного» — тоже по названию только — пайка. Утром уезжали на аэродром, вечером возвращались — осунувшиеся, но возбужденные и веселые. Или молчаливые и задумчивые — если возвращались не все…
Не только на подступах к городу, на ближних и дальних позициях врага, но и в глубоком его тылу, на палубах и в трюмах его кораблей рвались торпеды и бомбы, метко нацеленные экипажами 1-го гвардейского Краснознаменного минно-торпедного авиаполка, которым командовал полковник Евгений Николаевич Преображенский. Лишь за один 1943 год полк потопил пятьдесят [198] шесть фашистских кораблей и транспортов общим водоизмещением двести пятьдесят тысяч тонн. Тридцать пять воинов этой части стали Героями Советского Союза. И среди них…
…Летчик Александр Разгонин потопил пять вражеских кораблей, летал бомбить военно-морские базы Котка, Хельсинки, Таллин, мастерски ставил минные заграждения в базах и на фарватерах в тылу противника, бомбил эшелоны с войсками и техникой на станциях Гатчина, Мга, Тосно, Луга, Волосово…
Это — из наградного листа, сохранившегося в архиве.
"…Экипаж гвардии старшего лейтенанта А. И. Разгонина не вернулся с боевого задания…" — Из записи в журнале боевых действий полка от 16 ноября 1943 года.