Фронтера

Шайнер Льюис

Следующие две недели Риз нагружал команду еще сильнее. По ночам, перед тем, как заснуть, мысленно фокусировался на помнившемся ему виде Земли с орбиты шаттла, в ста пятнадцати милях над головой, представлял, как города постепенно упрощаются до цветовых геометрических пятен…

На второй из этих недель Кейн пропустил два дня занятий в связи с «неотложной» медицинской проверкой. Риз предполагал, что она имеет какое-то отношение к ране, полученной Кейном в Северной Африке, и его подозрения усилились, когда по возвращении у Кейна на голове обнаружился свежевыбритый участок.

— Я чист, — только и сказал он Ризу. — Все в полнейшем

порядке.

Пару дней он держался заторможенно и чуть смятенно, однако у Риза не было времени за него переживать.

Когда до запуска оставалось девять дней, Риз почувствовал нарастающее в груди напряжение, подобное давлению в камере ракетного двигателя между зажиганием и взрывом крепежных болтов стартового стола. Шакти, духовная тяга, которая гнала его вверх.

Той ночью Уокер пришла к нему под третью ступень «Сатурна-V», SIV-B, которая теперь гнила на вечной стоянке рядом с парковкой для посетителей. Он принес туда последнюю бутылку мескаля, «Гусано Рохо», хотя традиционный червячок на дне бутылки был не красным, как следовало бы по названию, а желтым. Он вспомнил, как мескаль раскрашивает картину мира психоделическими цветами, а небо, трава и внутренность его собственных глазниц наливаются одинаковым пламенно-алым. Вспомнил ранние дни в НАСА, вечеринки в безвкусных особняках вдоль Мемориал-Драйв, где яблоку негде было упасть от гостей и порхали содержанки и жены, надушенные и накрашенные, с едва заметными шрамиками от пластических операций по низу грудей. Интервью кабельным телеканалам, благотворительные ужины, дорогой шотландский виски в пластиковых мотельных стаканчиках.

— Ты часто сюда приходишь? — спросила Уокер.

— Я заснуть не могу, — сказал он и предложил ей мескаля.

— Ужасная дрянь, — заключила Уокер, отведав его. — Все равно что водка с желчью.

Он совсем не помнил, когда последний раз был с женщиной. Даже проститутки избегали отеля «Казино-де-ла-Сельва» и его пустынного бара, а раньше он просто странствовал без цели, на поездах и автобусах, и редко с кем заговаривал. Внезапный знакомый тычок желания Риз подбодрил мескалем.

— Ты меня искала? — спросил Риз. — Или просто мимо прошла? — Слова прозвучали, пожалуй, грубее, чем он намеревался, но ничего не поделаешь.

— Гуляла. Я мало сплю. Часто брожу по ночам.

Она откинула назад в лунном свете львиную гриву темных волос, и в ровных линиях мышц шеи проступило нарастающее напряжение.

— Я услышала, что тут кто-то ходит, и предположила, что это ты. Подумала, хорошая возможность поговорить с тобой кое о чем, о том, чего Морган подслушать не должен.

— Ты не думаешь, что у нас получится, так? Не виню тебя за такие настроения. Я сам, считай, половину времени себя так чувствую.

— Я не об этом. Я кое-что нашла.

Глаза ее нервно бегали, губы сжались в жесткую тонкую линию.

— Как я сказала, по ночам часто выхожу гулять, и… Тут много всяких музейных штуковин, которые Морган держит под замком, и мне стало интересно на них взглянуть. Камни в лаборатории по приему и обработке лунных образцов, потом эта большая комната с обитыми стенами…

— Безэховая камера. Там испытывали оборудование для связи.

— Да. И центр управления. Там какая-то аппаратура записи, и она продолжает работать.

— Что?! — Риз еще чувствовал на языке маслянистую горечь мескаля, но ум его вдруг резко прояснился.

— Похоже на старый кассетник. Хочешь взглянуть?

— Покажи, —

сказал Риз.

Она провела его через двор к центру управления. Вид у нее в свободных брюках и топике был превосходный, оставлявший открытыми бока, куда лучший, чем в тренировочном экспедиционном комбинезоне, но Риз уже не обращал на это внимания. На углу северного крыла Уокер помедлила, и Риз обогнал ее: ему не терпелось внутрь.

— Стой! — шепнула она, и он замер.

— Что такое?

— Камера!

Он поднял глаза: к ним поворачивался глазок видеокамеры слежения. Он нырнул обратно в тень, задумавшись, успел ли.

— Сюда, — сказала Уокер и повела его к пожарному выходу. Вытащив из кармана куртки складной ножик, отодвинула язычок замка. — Осторожно, — предупредила она, — там темно.

Примерно через каждые пятьдесят футов встречалась одинокая флуоресцентная лампочка; требования пожарной безопасности, припомнил Риз. Они поднялись по лестнице на второй этаж, в операционный зал, и Риз включил световую панель у двери. На темной консоли были едва различимы очертания континентов, глубоко-синие по черному. Ряды катодно-лучевых трубок, серых и безмолвных. Пол едва проглядывал под слоем пыли.

Но Риз заметил протоптанную в пыли дорожку, ведущую к дальней стене, к одной из рабочих станций. Он поспешил туда, боясь обмануться собственной надеждой, и уставился на цифровой индикатор частоты приема. Эта полоса была зарезервирована для входящих сигналов с базы Фронтера. Он толком не понимал, в действительности все это происходит или же в невероятно сильной, способной одурачить глаза иллюзии.

— Ты знаешь, что это такое? — спросила его Уокер. — Что это значит?

— Это значит, — сказал Риз, вынимая закрепленную в механизме кассету, которая была заполнена уже наполовину, — что там, возможно, до сих пор кто-нибудь жив, там наверху.

Он вставил в приемник свежую кассету, а предыдущую скормил считывающему устройству соседней консоли. Скопировал, нажал кнопку воспроизведения, прислушался к визгам и скрипам ленты.

— Это с какого-то спутника? — спросила Уокер.

— Это с Марса, — сказал Риз. — С Фронтеры. Должно быть оттуда. Они используют какой-то высокоскоростной дамп.

Риз нашарил регулятор скорости перемотки и замедлил кассету с 1⁷/₈ до ¹⁵/₁₆ дюйма за секунду [7] .

7

В оригинале стоит 5/₁₆, что кажется явной ошибкой (нестандартная, очень низкая скорость перемотки), исправлено по смыслу. — Прим. переводчика.

Из воплей на ленте родился женский голос:

— …пришлось изменить график сеансов нашей связи, у нас тут новое расписание смены…

Риз вдавил кнопку перемотки и прокрутил кассету в начало. Он узнал голос: мягкий, лишенный придыхания шепоток. Он закрыл глаза и представил себе скуластое загорелое лицо, обрамленное бесцветными, точно промежуточными между светлым и каштановым, волосами.

— Диана, — проговорил он.

Это была одна из сотрудниц Молли, физик с инженерным опытом, позволявшим воплощать ее абстрактные идеи в физическую реальность.