Фронтера
Шрифт:
— А США выслали армию?
— США не могли послать армию, — сказал Кейн, — потому что войск у них не было. Корпорации послали своих солдат. И тут до всех разом дошло, что правительства превратились в чистую фикцию. Много мятежей, все такое, и наконец крупные компании взяли дело в свои руки. Начали патрулировать города, выплачивать пособия, заново открывать больницы и так далее.
— И что же произошло в Африке?
— Ничего не произошло, — ответил Кейн. — Все по домам разошлись.
Ему не хотелось рассказывать о том, что произошло в действительности и как это выглядело. Рано еще… и всегда будет рано.
Кейн
Решения принимались на другой стороне планеты, за компьютерами в кондиционированных офисах, а Кейн с пятью тысячами других в нелегком фармакологическом спокойствии ожидали развязки на окраине затонувшего было города Вади-Хальфа, который ныне восстал из пучины вод: это красные китайцы взорвали Асуанскую плотину. Майларовые палатки среди оплавленных глиняных кирпичей города были подобны каплям ртути на руинах песчаного замка. Воздух провонял гнилой рыбой, враги менялись ежедневно, в пятницу «Хитати», в субботу русские металлурги. И все же единственный доселе случай, когда отряду Кейна довелось открыть огонь, был связан с появлением толстокожих морщинистых нильских крокодилов, одуревших от зноя.
Получив приказ выдвигаться в Луксор, пять тысяч человек двинулись вниз по течению кто на чем, от надувных лодок «Зодиак» до хлипких фелук и даже парома, ходившего тут, между Восточным и Западным берегами, со времен Второй мировой, когда его переделали из десантного корабля.
Незадолго до рассвета Кейн заприметил летящие с запада вертолеты. Ему запомнилось удивление относительно их возможной принадлежности, а в следующий миг отряд дал залп. Моментальный просверк взрывающегося бензобака с эмблемой «Пемекс» (это был мексиканский нефтяной картель) словно подсветил другие мысли: знают ли они, кого атакуют, или этот рейд вызван ошибкой сидящего за пять тысяч миль отсюда оператора консоли?
Менее семисот бойцов выжили и выбрались на берег у Луксора, рядом с храмом Амона-Мут-Хонсу. Кейн терзался агонической болью от лазерного ожога левого бедра и сжимал приклад модернизированного M37 с такой силой, что опасался, как бы пластмасса не растрескалась в его руках. Он лежал в засаде и разглядывал отметины уровня воды на колоннах храма, стилизованную бороду Рамзеса Великого, рассеченную пулей крупнокалиберного пулемета, и кроваво-красные в лучах утренней зари иероглифы, неизменные и непостижимые.
За храмом лежали курившиеся ароматным дымом руины деревни, служившей прежде домом поварам и поденным рабочим «Биотех-Африки»: опаленные трупы раскидало на квадратную милю в пределах условной демаркационной полосы. Еще дальше виднелись стены поселка «Биотеха», пестревшие дырами от артиллерийских снарядов и оплавленные выстрелами лучеметов; обороняли поселок перепуганные европеоиды в лабораторных халатах и гражданской одежде, вздымая очередями наудачу из M16 и «ингрэмов» безвредные фонтанчики грязи.
Кейн ожидал дальнейших приказов через приемник, имплантированный
Тут он осознал, что приближаются вертолеты, и кровь застыла в жилах. Он поднял глаза: ну да, те же фюзеляжи противного зеленоватого оттенка, те же машины «Пемекс», но на сей раз спасения нет, не изнутри этой гигантской пинбольной машины без крыши, построенной из древнего песчаника. Он привалился спиной к раздутому подножию колонны и вскинул пулемет.
Что происходит со связью? Какой смысл жертвовать собой ради анонимного врага в небесах? Он ждал удачного момента для выстрела. Моменту этому не суждено было настать: вертолеты заложили широкую петлю вокруг храма и принялись поливать лабораторный комплекс испепеляющим огнем. Кейн приподнялся на локтях и озадаченно поморгал. Нет, ошибки не было. Он четко видел эмблему «Пемекс» на подбрюшьях машин, низко над пылающими зданиями. Значит, заключен новый договор, и колесо повернулось опять.
Спустя мгновение путь расчистился. После этого Кейну больше ничего не запомнилось, кроме последнего эпизода: он стоял на часах в лаборатории с белыми кафельными стенами и полом, а один из инженеров Моргана спешно перекачивал содержимое компьютеров «Биотех-Африки» по высокоскоростному устойчивому каналу через спутниковый маршрутизатор в Хьюстон; воздух кругом дымился от испаряющегося сухого льда — это уязвимые биотехнологические устройства выдирали из криогенных камер и рассовывали в любые ёмкости, пригодные для поддержания холода.
Он не увидел вспышки, расколовшей ему череп, а запомнил лишь последовавшую за этим светом тошноту, тошноту вне времени; и это воспоминание снова возвратилось к нему, пока он сидел на койке марсианского госпиталя и во все глаза смотрел на Кёртиса.
— Я не понимаю, — говорил Кёртис. — Если там ничего не произошло, почему это событие считается таким важным?
— Важным считается не то, что произошло в Северной Африке, — сказал Такахаси. — Важно то, что случилось потом. А случилось многое. Например, «Палсистемс» освоила новое обширное поле технологической активности, но суть не в этом. Основной результат событий в Северной Африке таков: они продемонстрировали миру, где находится престол истинной власти.
— Я не запомнил, как вас зовут? — спросил Кёртис.
— Такахаси. Я вице-президент «Палсистемс». И руководитель этой миссии.
— А Риз?
— Нет, — отозвался Риз. — Я просто за компанию. Это Моргана идея, и Такахаси — человек Моргана.
— В таком случае, — проговорил Кёртис, — мне, вероятно, следует обратиться к вам. Вы, получается, единственный, кто в состоянии объяснить мне, в чем дело.
Такахаси передернул плечами.
— В общем, все так, как вам говорила Лена. Достигнута относительная стабилизация: занятость около пятидесяти процентов, гарантированный минимальный доход. Жизненный уровень, конечно, уступает тому, что было лет пятнадцать-двадцать назад, но продолжает повышаться. Худшее позади. Компании калибра «Палсистемс» рассматривают новые возможности для развития бизнеса. В нашем распоряжении старая аппаратура НАСА, и председатель совета директоров решил приступить к постепенному возвращению в космос.