Фронтера

Шайнер Льюис

Объем Деймоса едва превышал шесть кубических миль [1] . Кейну спутник по мере приближения напомнил мусорные кучи на окраинах Хьюстона. За вычетом оплавленного пятна у куполов и туннелей базы, вся доступная обозрению поверхность была завалена брошенной техникой. Топливные баки, пустые и полные, похожие на гигантские консервные банки. Вакуумные спасательные мешки, раскиданные среди пластиковых пакетов, штативов, скомканных листов фольги. С корабля были хорошо заметны конические силуэты уцелевшего посадочного модуля и второго такого же, полуразрушенного. В бледном свете Солнца слабо поблескивали обнаженные

участки металлических корпусов.

1

По современным понятиям, Деймос намного объемистее и занимает почти точно тысячу кубических километров.

Корабль стукнулся о поверхность и замер. Впервые за девять месяцев судно пребывало в состоянии неподвижности относительно другого объекта во Вселенной, но Кейн перемену едва ощутил. С тем же успехом то могли быть хитроумный фокус перспективы и очередная утонченная симуляция.

Лена осторожно переместила его в бортовой лазарет, а Риз с Такахаси стали готовиться к высадке. Даже на крохотную деймосскую силу тяжести лазарет не был рассчитан, так что Кейну пришлось прислониться к неожиданно вертикальной стене, пока Лена просвечивала ему грудь рентгеном и простукивала ребра.

— Ничего серьезного, — заключила она. — Ну, относительно. Будет сильно болеть, но срастется сравнительно быстро. Если у тебя валиум уже весь с потом вышел, я тебе еще чего-нибудь вколю.

— Хорошо, — отозвался Кейн. Голос его прозвучал хрипло, лицо слегка разрумянилось. Он с удивительной, сокрушительной четкостью ощущал устройство своей грудины, сокращения мышц, движения ребер при вдохах, уплощение диафрагмы и резкие коллапсы при выдохах.

Лена перебралась обратно в рубку, а спустя пару минут по той же лестнице начали спускаться Такахаси и Риз, таща за собой скафандры. Лицо Риза имело оттенок сырого бетона. Такахаси уже скрылся под палубой, а Риз еще полз по лестнице.

— Ты в порядке? — спросил Риз.

Кейн кивнул.

— А ты?

— Без проблем.

— Риз, ты хуже мертвяка выглядишь. Ангина?

— Ай, пустое.

— Лена…

— Нет. Я в порядке, етить-колотить. Я в порядке.

— Ты хоть отдохни минутку.

— Времени нет. Нужно выяснить, что с модулем. Это важней.

— Для Моргана? Угу.

— Для меня, — отрезал Риз. — Не лезь, ладно?

— Без проблем, — сказал Кейн.

Риз полез в люк и пропал там. Кейн нервно потирал пальцами. Его снова прихватило. Переборки душили, давили на ребра. С головой, впрочем, все в порядке, а боль в ребрах вполне можно перетерпеть. Но если сейчас же не выбраться из корабля, из Кейна дух выйдет вон. Да мать же вашу, подумал он. Если Риз может, то и я смогу.

Он сунулся в рубку и сказал:

— Я наружу.

Ему пришлось повысить голос: давление на корабле было низким.

— Ты спятил? — откликнулась Лена и так зыркнула на него, что он чуть не отлетел прочь.

— Все будет в порядке, — настаивал Кейн.

Он позволил себе провалиться к центру судна, пользуясь слабым притяжением спутника и тормозя раскрытыми ладонями о переборки по бокам лесенки. Дышать можно, все спок. Не так уж и больно. Нужно найти это. Нужно найти.

Такахаси уже перебрался в воздушный шлюз, а Кейн только мимо кают пролетал. Риз пристегивал портативную систему жизнеобеспечения и тянулся за шлемом. Атмосфера корабля состояла из чистого кислорода, чтобы можно было пользоваться стандартными скафандрами эпохи шаттлов, на четыре пси, и не переживать за кессонный азот.

Кейн натянул нижнюю часть скафандра на штаны,

присел и втиснулся в верхнюю, все еще висевшую на переборке. Поднял руки. Боль снова хлестнула его, но Лена заверила, что травма не серьезная, и он решил ей поверить.

— Ты уверен, что сдюжишь? — спросил Риз, не торопясь облачаться в шлем.

— Ага, — сказал Кейн. Он натянул черные резиновые перчатки и застегнул металлические кольца на запястьях.

— Окажи мне услугу.

— Какую?

— Проверь, нельзя ли проникнуть на саму базу. Мы с Такахаси проверим модуль и без твоей помощи.

— А если можно?

— Просто дождись меня там. Понял?

— Понял.

Голова Риза исчезла под шлемом, индикатор шлюза вспыхнул зеленым. Кейн захлопнул створку люка за ним, нацепил свои шлем и ПСЖ, потом стал ждать, пока Риз выберется наружу.

Наконец он сам оказался в узком переходном цилиндре. Элементы управления были сосредоточены в небольшом ящике кремового оттенка. Впрочем, тут все было кремового оттенка. Каждый тумблер был снабжен предохранительным алюминиевым колпачком на цепочке. Закончив манипуляции, Кейн возвратил колпачки на место.

Внешний люк откинулся. Кейн упал на поверхность Деймоса, чуть согнув ноги для компенсации импульса, потом распрямился и наполовину взлетел обратно к люку.

Со второй попытки ему удалось десантироваться удачно. Он огляделся.

За пределами опаленного и оплавленного пятна цвета хаки, где опустился корабль, всю поверхность маленького спутника усеивали кратеры. Некоторые были меньше ногтя большого пальца Кейна, другие свежей, чем самые старые отпечатки людских ног. Знакомые следы широких подошв космических ботинок, многократно перекрывавшие друг друга. Забрало шлема приглушало отраженный металлом и белой пудрой на поверхности солнечный свет, но чернота теней становилась непроглядна.

Голос Лены нарушил тишину.

— Кейн, м-м, у нас тут люк до сих пор открыт, не так ли?

Кейн захлопнул люк и отошел от корабля. Горизонт так приблизился, что возникало впечатление пребывания у дна какой-нибудь пустынной впадины на Земле, но восприятие пространства искажал явственный загиб поверхности в сторону.

Он сделал несколько осторожных шагов к базе. Его качнуло отдачей. Наверное, если тут хорошенько разбежаться, можно на орбиту выпрыгнуть.

При каждом шаге вздымались облачка пыли. Даже в пренебрежимо малом поле тяжести пыль словно бы мешала передвигаться. Остаточный эффект торможения об атмосферу, рассудил он. Если верить руководствам, им бы еще лежать без движения в креслах полагалось, не то что работать.

Он пошел к порталу базы. Наполовину заваленная мусором ржавая труба вела к скоплению металлических и пенополимерных построек, по виду не более прочных, чем детский домик на дереве.

Он остановился у шлюза, взялся за кремальеру, переводя дух, потом оглянулся на корабль.

Марс заполнял небо. На миг ему почудилось, что он падает к обширной ночной стороне планеты. Он сжался, нашарил край стального туннеля и прильнул к нему.

Он висел в абсолютной черноте, держась руками и ногами, над ослепительным полумесяцем, желтым, белым и оранжевым. У края правой руки Кейн заметил равнину Аргир, белую от инея, по левую руку виднелся гигантский воспаленный рубец долин Маринера, распоровший полумесяц от верхнего правого края до центра и исчезающий в заре у хребтов Фарсиды. По склонам Аскрийской горы — ее единственную из фарсидских вулканов уже тронули лучи восхода — к западу тянулся толстый плюмаж ледяных кристаллов. Равнины Луна и Хриса светились призрачно-белым на густо-оранжевом фоне высоких горных хребтов.