Фрося. Часть 2
Шрифт:
Фрося оторвалась от письма, слёзы застилали глаза: не дай бог никому такой участи, какая выпала на долю этой прекрасной женщине.
Ах, Рива, Рива, как ты рвёшь мне сердце, за что нам с тобой выпала такая судьба делить неделимое…
И она вытерла ладонью щёки, а потом опять приблизила промокший к этому времени от её слёз листок к глазам:
«…Фросенька, как я рада, что ты смогла выстоять в выпавшей на твою нелёгкую долю сложной жизни, не потерять себя и воспитать достойно детей, и какая улыбка
Ведь и мы по возрасту, наверное, особо не отличаемся друг от друга, мне в августе будет сорок три…»
Фрося впервые во время прочтения письма Ривы, улыбнулась…
Ей в январе исполнилось сорок два.
«…Дорогая Фросенька, все мои предложения о материальной помощи остаются в силе.
Мы не будем возвращаться к этому вопросу больше в письмах, но знай, что в любое время, как только ты об этом обмолвишься, я тут же изыщу возможность каким-то образом вам помочь.
Сообщи мне, пожалуйста, есть ли у тебя в Вильнюсе люди, кому бы ты полностью доверяла, это очень важно на будущее.
В моей жизни ничего особенного сейчас не происходит, не считая того, что постоянно думаю о вас, я не лукавлю нисколечко, потому что ты с дочерью для меня сейчас самая важная ячейка в нашей запутанной судьбе.
Если бы не было тебя в тот трагический момент на моём жизненном пути и не спасла бы тогда нашу девочку от почти неминуемой смерти, и если бы не откликнулась на моё
Боже мой, сколько этих „если“ и за каждым стоишь ты!
Все мои тщетные поиски дочери завершились неудачей ещё в сорок пятом году, хотя я краешком сознания лелеяла хрупкую надежду до последнего.
Ты проявила и проявляешь до сих пор такую добродетель, такую широту души, что мне остаётся только стать перед тобой на колени и целовать твои руки и ноги.
Но нет у меня сегодня такой возможности и поэтому я обцеловала лист, на котором дописываю тебе своё письмо, зная, что твои руки коснутся его, и ты, возможно, с сестринским теплом подумаешь обо мне.
До свиданья дорогая сестричка, желаю тебе и твоим деткам всего, всего хорошего!
Привет от моего мужа и сына.»
Ах, Рива, Ривочка, я всё сделаю, что бы тебе было легче жить в далеке от своей кровинушки.
Надо обязательно пересмотреть альбомы с детскими фотографиями…
Конечно же, у неё нет снимков малышей, какие там фото могли быть во время войны.
Первые, наверное, появились, когда Аня пошла со Стасиком в первый класс.
Помнится, что Олин муж их нащёлкал, да и в школе кто-то тоже их фотографировал.
Такую малость для Ривы, как выслать фотографии, она сделает уже в ближайшем письме.
Тоже не надо тянуть с ответом, ведь понятное дело, как та с нетерпением ждёт весточек.
Опять что ли на завтра?!
Настроение
Нет, не будет она читать письмо Ривы к Ане, зачем рвать эту тоненькую ниточку личной связи, матери, которая своими руками передала мне ребёнка, что бы спасти от неминуемой смерти.
Ой, надо звать Сёмку, давно уже пора кормить обедом, а я тут про всё забыла с этими письмами.
Глава 36
С самого раннего утра, не дожидаясь, когда проснётся Сёмка, Фрося взялась выполнять всё то, что вчера наметила на завтра.
Стас по дороге на работу мигом подкинул её на своей победе до кладбища.
Фрося открыла калитку ограды и присела на скамейку рядом с надгробием со скромным памятником под которым уже шесть лет покоился Семён, отец её младшего сына.
Так случилось, но у неё не оказалось ни одного фото её любимого, чтобы поместить на памятнике.
Хорошо ещё, что сын унаследовал от отца все черты лица, фигуру и даже жесты, и стал для неё постоянным напоминанием о дорогом человеке.
В ранний утренний час на кладбище, кроме неё, не было ни одной живой души.
Фрося закрыла глаза и в мыслях перенеслась в далёкое уже прошлое, когда она повстречала в Сибири мужчину, который перевернул всю её жизнь.
Как всё же быстро промелькнули годы после возвращения в Поставы, за вечными заботами некогда было порой даже в зеркало глянуть на себя.
За последние два месяца жизнь будто забурлила вокруг неё и пришло осознание действительности.
В её размеренный ритм ворвались неожиданно события, которые могут полностью изменить судьбу.
Уже не первый раз она задаёт себе вопрос — а хочет ли она этих перемен и как они скажутся на дальнейшей жизни её и детей?!
Ответ в душе звучал учащённым пульсом, однозначно, она этого хочет…
Фрося выбралась из тумана воспоминаний и грёз, и на неё обрушились кладбищенские звуки — ветер шелестел травой и листьями деревьев, надрывно каркали вороны, а там где-то вдалеке на поле надсадно ревел трактор.
Фрося погладила холодный мрамор памятника:
— Сёмушка, совсем я тебя закинула за последнее время, но я тебе сейчас всё изложу и может ты опять посмеёшься надо мной, и назовёшь геройской бабой.
Нет, никакая я не героиня, тыркаюсь в эту жизнь, как кутёнок в поиске соска суки, где получит необходимое для продления существования молоко.
А, что хочу получить я?!
Милый мой Сёмочка, я не пришла к тебе замаливать грехи, я уверена, что ты нисколечко не укоряешь меня за мою связь с Виктором.