Фрунзе. Том 4. Para bellum
Шрифт:
Еще в 1926 году экспедиция геологов, отправленная Фрунзе, обнаружила газовое месторождение прямо на окраине Саратова. Просто он про него помнил, вот и отправил его «искать». Да, пришлось немного повозиться, проходя два водоносных слоя, но к этому были готовы. И на глубине около 450 метров ребята наткнулись на газоносный слой.
И сразу же все закрутилось-завертелось.
Строго говоря, переговоры Фрунзе начал еще раньше, с германской фирмой BASF. Так что подтверждение месторождения газа в этом месте стало сродни выстрелу стартового пистолета. Шутка ли: крайне дешевое, почти бесплатное топливо прямо рядом с городом в двести с гаком
И вот – результат.
Пробурили нормальную скважину. Проложили от нее короткий трубопровод. Построили небольшое предприятие по очистке природного газа от серы и паров воды. Тепловую электростанцию с паровыми турбинами. Предприятие по синтезу аммиака с помощью процесса Габера – Боша. И предприятие, получающее аммиачную селитру, ради которой все и затевалось. И все работало за счет энергии сжигания этого самого крайне дешевого и доступного топлива.
Понятно – размах пока невеликий. Порядка двухсот тонн селитры в день. Дешевой селитры. Очень дешевой. Достаточно дешевой, чтобы сделать экономически оправданным ее применение в качестве массового сельскохозяйственного удобрения. И при увеличении масштаба производства этот эффект только усилится.
Параллельно уже функционировал небольшой заводик, который перерабатывал часть получаемого аммиака в азотную кислоту. И еще одно предприятие, преобразующее серу, взятую из газа, в серную кислоту. Что тоже нужно, важно и полезно, хоть и выступало побочным процессом.
При этом совокупно на всем этом комплексе предприятий работало не очень много сотрудников. Порядка полутора тысяч. Из которых добрая половина – немцы, выехавшие в Союз на заработки. Их предоставила BASF специально для того, чтобы не морочить голову с поиском и обучением подходящих рабочих.
На достигнутом никто не собирался останавливаться. Например, к 1930 году выпуск аммиачной селитры планировали довести до полутора тысяч тонн в день на данном предприятии. Еще большее расширение ожидало ТЭС. Под что в городе создавались перспективные производства.
На самом деле с газом возились не только в Саратове. Просто тут запустили первый в Союзе специализированный завод аммиачной селитры, производимой по новой технологии. Впрочем, таковым он должен был оставаться недолго. Михаил Васильевич старался воспользоваться моментом и максимально прокачать эту создаваемую едва ли не с нуля отрасль за счет немцев и их кризиса, из-за чего активы компании BASF в Союзе к 1930 году должны были существенно превысить таковые в самой Германии.
– Зачем столько аммиачной селитры? – на совещании, прошедшем неделю назад, задал вопрос Молотов. Он вообще часто спрашивал то, что многим было интересно, но спрашивать не хотели по какой-либо причине.
– Это хорошее сельскохозяйственное удобрение.
– Да. Но ведь крестьяне его не покупают. У них нет на него денег. Кроме того, они и не понимают, что с ним делать и зачем.
– А при чем тут крестьяне? Оно в первую очередь для военсельхозов.
– Но им столько не нужно!
– Не нужно. Пока. Мы же их расширяем.
– Но планы производства аммиачной селитры в несколько раз опережают ее ожидаемое потребление! Я специально проконсультировался. Планов и возможности поддержать это производство вводом достаточного количества новых военсельхозов у нас нет. И в ближайшие годы не будет. И куда избытки девать?
– Все верно, – кивнул Фрунзе. – Куда девать не секрет. Излишки охотно купят на мировом рынке. В Европе, особенно в районе Бенилюкса
– А если не купят?
– То мы используем аммиачную селитру для изготовления взрывчатых веществ и применим для ускорения проходки участков. Как при прокладке железных дорог, так и каналов. Направленные взрывы творят чудеса.
– Так, может быть, сразу туда и направить?
– Обеспечение продовольственной безопасности для нас задача номер один. А вот все, что сверху… Вы ведь сами мне говорили, что стране нужно больше валюты.
– Все так… – покивал Молотов, и перешли к обсуждению сельского хозяйства.
Военсельхозы военными были лишь по форме ведомственного подчинения. И только из-за того, что иначе не получалось нормально их протащить, а потом еще и контролировать. Во всяком случае, изначально. В некоторой перспективе же их, конечно, передадут профильному ведомству, ибо армия из-за них и военстроев превращалась в своеобразную химеру, крайне перегруженную функционально. Государство в государстве с дублированием в том числе и хозяйственных функций. А это никуда не годилось, если, конечно, нет сильного противодействия и саботажа в правительстве…
Что в 1928 году в оригинальной истории начал разворачивать Сталин? Колхозы, то есть крохотные артели с очень небольшой площадью обрабатываемой земли и преимущественно ручным трудом. К 1940 году это привело к созданию 236,9 тысячи колхозов, между которыми делилось 150,4 миллиона гектаров пахотных земель. Эти примерно по 634 гектара на хозяйство.
Много это или мало?
Этой площади соответствует квадрат со стороной в 2,5 километра. Или округа небольшого села жителей в триста-четыреста. Ближайшая. Причем обрабатывалась она преимущественно вручную, так как тракторов на всех не хватало [1] . И на нужды каждого такого колхоза хорошо если имелся один трактор в произвольном техническом состоянии. Обычно один на несколько окрестных колхозов. С автомобилями все было так же кисло. Даже несмотря на организацию МТС – автоколонн с грузовиками и тракторами, которые действовали в интересах сразу группы колхозов. Но их катастрофически не хватало.
1
Тракторов произвели, конечно, побольше количества колхозов, но их большая часть была либо сломана (из-за нехватки запчастей и ремонтных мощностей), либо находилась в армии, либо на производстве. Сельскому хозяйству перепадали лишь жалкие крохи. Настоящая механизация села началась только при Хрущеве. При всем к нему негативном отношении ряд довольно позитивных процессов проходил именно при нем: тот же полет Гагарина в космос, как пример.
Да и с конной механизацией беда. Первая мировая война и особенно Гражданская нанесли непоправимый ущерб поголовью лошадей. Выбив их до крайности. А «черный передел» 1917–1918 года максимально затруднил разведение этих животных в необходимых для села объеме. Что усугублялось армейскими потребностями. Ведь даже обычная стрелковая дивизия в 1939 году требовала по штату 6200 лошадей.
Масла в огонь подливало еще и то, что руководили всем этим прекрасным хозяйством «сталинских колхозов» люди, далекие от сельского труда и, как правило, ничего в нем не понимающие. Но зато с, так сказать, революционной сознательностью. Со всеми вытекающими и дурно пахнущими последствиями.