Фрунзе. Том 4. Para bellum
Шрифт:
– Сильный прирост производительности.
– На пятьсот процентов! И даже больше! И это после того, как на нем ввели строгую трудовую дисциплину и личную ответственность! Людей же приросло всего на четырнадцать процентов. Правильная организация труда творит чудеса! Именно благодаря этой глубокой реорганизации завода нам удалось начать экспорт вооружений. И на этом зарабатывать. И то ли еще будет! Персонал ведь продолжает учиться и повышать квалификацию. Что в будущем позволит поднять нормы.
– И вы думаете, что так получится везде?
– Получится или нет – дело десятое. Но я считаю, что нужно пробовать там, где это имеет смысл. Впрочем, даже без этого у меня есть все основания считать, что введение личной ответственности и здоровой трудовой дисциплины повсеместно
10
ВВП – внутренний валовый продукт. По сути, совокупная добавленная стоимость. Если нет значимой доли услуг или биржевых торгов, то ВВП позволяет довольно адекватно оценивать количественный рост экономики в области производства.
– Но мы строим и новые заводы! – заметил Томский.
– Вот поэтому я и вожусь с военсельхозами, – улыбнулся Фрунзе. – Рост численности рабочих идет. Не взрывной. На фоне наших ста пятидесяти миллионов те триста сорок тысяч рабочих [11] , которые добавились в текущем году – копейки. Но их нужно кормить. И армию нужно кормить. Для чего военсельхозы и нужны. Попутно выращивается различное техническое сырье для промышленности. Однако это не значит, что нам нужно пытаться всю страну переводить на эти рельсы. Крепкий крестьянин, живущий своим трудом со своей земли, – основа крепких тылов. Наших тылов. Ибо он порвет любого голыми руками за тех, кто ему это обеспечил.
11
Большая часть этих рабочих приехали из Германии, где нанимали безработных подходящей квалификации. Свои новые рабочие только учились.
Заводы строились.
Да. Много. Но к концу 1928 года все эти новые предприятия в основе своей либо работали, запустив лишь часть мощностей, либо вообще не успели нормально войти в эксплуатацию.
Благодаря фиатным деньгам внутреннего обращения, замаскированным под векселя [12] , удалось очень неплохо высвободить обеспеченные деньги. И с их помощью привлечь в первую очередь германские ресурсы для строительства целых отраслей производства. Но эхо от этого всего только-только начинало сказываться.
12
Речь идет о промышленных и трудовых векселях, которые по своей сути были МЕФО и Оффа-векселя.
Много во что вкладывались.
И в электрометаллургию, стараясь ее сделать ведущим методом в черной металлургии с опорой на каскады камских ГЭС с их почти бесплатным электричеством. И в станкостроение. И в строительство. И в газовую отрасль, открывающую обширные возможности для химической промышленности и обеспечения дешевой энергией регионов, отдаленных от ГЭС. И во многое другое. Но самым неожиданным для окружения Фрунзе стала нефть и производные от нее виды топлива. В этом вопросе, как и в военной промышленности, он был совершенно неудержим.
К 1926 году в СССР выпускался бензин четырех сортов, причем исключительно методом прямой перегонки. Это был бакинский и грозненский бензин 1–2-го
Параллельно Михаил Васильевич отправлял геологоразведку к известным ему месторождениям. В те края. Он также почти сразу организовал НИИ нефти, в котором трудились такие светила, как Николай Дмитриевич Зелинский и Владимир Николаевич Ипатьев. И не просто от забора до обеда, а со вполне конкретно поставленными им задачами.
Сам же Фрунзе старался задействовать в этой области все, что только можно, из созданного, изобретенного и полезного. Например, термический крекинг нефти уже активно применялся. И, задействовав освоенные запасы Коминтерна, Михаил Васильевич заказал в Германии оборудование для постройки семи подобных НПЗ в долине Волги, чтобы удобнее перемещать нефть и продукты ее переработки. Что позволяло уже с конца 1928-го – начала 1929 года начать массовое производство бензина с октановым числом 70, открывая новые горизонты для АБТ-войск и авиации.
Зелинский и Ипатьев плотно занимались термическим риформингом, который бы позволил улучшать плохие бензины. Технологически же процесс был близок к крекингу. И в оригинальной истории его изобрели в 1931 году, так что идеи и без того витали в воздухе.
Параллельно Фрунзе пытался купить Эжена Жюля Гудри, который уже в 1927 году запатентовал и разработал технологию каталитического крекинга. И теперь обивал пороги Франции в поисках инвесторов.
В Союз он ехать не желал. Пока. И приходилось создавать ему условия, при которых у него просто не оставалось бы иного выхода. Например, совершить несколько ограблений с целью создания финансовых затруднений. И, сочетая разные формы скрытого давления, оказывать открыто материальную и моральную поддержку со стороны вербовщика.
В оригинальной истории Гудри смог только в 1930 году добиться строительства небольшого опытного завода, который в том же году и закрыли из-за высокой стоимости получаемого бензина. Из бурого угля он его делал, правда. Но это было неважно, так как Эжен вполне мог все адаптировать и к мазуту, что в итоге и сделал уже буквально через пару лет. А к началу Второй мировой войны так и вообще наладил выпуск бензина с октановым числом 100.
Для бензиновых ДВС это самое пресловутое октановое число являлось и является одним из краеугольных факторов, так как от него зависит стойкость бензина к детонации, то есть максимальная степень сжатия. И, как следствие, КПД и удельная мощность моторов. И чем больше в стране будет доступного бензина как можно большего октанового числа, тем лучше. Во всяком случае, в тех условиях.
Кроме того, Фрунзе строил два относительно небольших завода, выпускающих тетраэтилсвинец. Достаточно дешевое, хоть и ядовитое вещество, добавление даже 0,1 % которого в бензин повышало октановое число последнего на 10 единиц. Для авиации это было невероятно важно. Причем никаким ноу-хау тетраэтилсвинец не являлся. Он был известен с 1854 года, а с 1923 года применялся для улучшения топлива повсеместно. Массово. И в тех же США его лили буквально всюду.
Так или иначе, но к концу 1928 года в номенклатуре СССР числились бензины Б40, Б50, Б60, Б70 и АИ80. Последний считался авиационным из-за того, что в Б70 добавляли тетраэтилсвинец. В обычной жизни это было в целом не очень здорово из-за токсичности присадки. Но для авиации, по сути, без вариантов. А к 1932–1934 годам за счет ожидаемого введения предприятий термического риформинга и каталитического крекинга Фрунзе собирался сделать бензин типа Б70 самым низкооктановым в Союзе, то есть дешевым автомобильным топливом. Что открывало просто невероятные перспективы в плане развития автотранспорта.