Фрунзе
Шрифт:
Тогда на столе появились кавказские вина и коньяки. Настроение у гостей вскоре поднялось, языки развязались, и полились речи. Один из ораторов, хлебнув лишнего похвалялся: если турецкий народ не пойдет за ним, он отрежет народу голову и донесет ее до цели. Мы мысленно пожелали храбрецу такого конца в его личной политической карьере.
Зазвучали песни, русские вперемешку с турецкими. Один из гостей, маленький и вертлявый, пустился в пляс. Он танцевал так стремительно и неистово, что не выдержал и упал на ковер. Конвойные аскеры завернули его превосходительство в бурку и отправили домой».
Дело второе: уже не международное, а внутреннее, правда, с огромным резонансом в мировом масштабе.
Владимир Ильич Ленин был озабочен государственным устройством всей страны, на территории
Михаил Васильевич и его украинские товарищи с энтузиазмом подхватили мысль учителя и вождя. Весной 1922 года они предложили всем советским республикам обсудить вопрос об их взаимоотношениях. Осенью того же года VII Всеукраинский съезд Советов телеграфировал В. И. Ленину: «Сейчас под звуки «Интернационала» Всеукраинским съездом Советов единогласно принята по докладу правительства резолюция о немедленном создании нового государственного объединения под названием «Союз Советских Социалистических Республик».
И Михаил Васильевич имел право сказать:
«…рабоче-крестьянское правительство Украины, а равно и рабочий класс и крестьянство всей Украины может гордиться тем, что по их инициативе, по нашей воле, по нашему почину мы стали приступать к этому строительству нового нашего государственного советского социалистического здания».
Украину поддержали Белоруссия и Закавказские советские республики, затем РСФСР. И от их имени Михаил Васильевич на I Всесоюзном съезде Советов 30 декабря 1922 года предложил утвердить Декларацию и Союзный договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик.
Он теперь часто бывал в Москве: случались в столице и радости и огорчения. Но самой страшной, самой горькой была поездка в январе 1924 года: много раз стоял он в почетном карауле у гроба Владимира Ильича Ленина, и фотографы запечатлели его в великой скорби, с глазами, полными слез. Он и не скрывал своей тоски, своего горя: без Ленина было пусто, страшно…
Но страна жила, ею надо было управлять коллективно, опираясь на самые стойкие кадры партии. В марте 1924 года ЦК РКП(б) отозвал Фрунзе в Москву.
Партия высоко ценила Михаила Васильевича — полководца и государственного деятеля. На X съезде РКП(б) его избрали членом ЦК, позднее — кандидатом в члены Политбюро. С 14 марта 1924 года он был назначен заместителем наркома по военным и морским делам. Через месяц — начальником штаба РККА и руководителем Военной академии. А с 26 января 1925 года стал во главе Вооруженных Сил СССР.
— Есть в буржуазных государствах полководцы, которым воздаются формальные почести и воскуривается фимиам славы. Но нет полководца, равного нашему Фрунзе, нет и не может быть во всем мире, ибо нет и не может быть во всем буржуазном мире полководца, с которым связаны органически мысли и чувства миллионов. Нет и не может быть полководца в буржуазных государствах, на которого были бы обращены взоры угнетенных, где бы эти угнетенные ни находились: в соседней Германии, Китае, Индии или в других местах земного шара, — говорила Клара Цеткин. — В чем же сила, в чем же мощь этого великого вождя? Он — сын, он — воспитанник великой Российской Ленинской Коммунистической партии…
Дальновидные люди уже с весны 1924 года поняли, что военной карьере Троцкого пришел конец: не могли ужиться под одной крышей в особняке на Знаменской улице стойкий ленинец и случайный для большевизма человек, картинно всплывший на гребне революционной волны.
Они были антиподами во всем: в отношении к партии и ее истории, к Ленину и ближайшим его ученикам, к народу, к армии и ее пролетарскому командному составу. И если Троцкий при жизни Владимира Ильича вел свою антипартийную линию приглушенно, отлично понимая, что у него нет ничего за душой, что он мог бы противопоставить величию идей и дел Ленина, то после смерти его он сбросил маску и пошел в наступление на партию. Так появились его «Уроки Октября» — неприкрытая и жалкая философия троцкизма.
Чуждые партии взгляды он неустанно развивал и в отношении Красной Армии. Он носился
Огромная заслуга Фрунзе в том, что от этих порочных и вредных взглядов страна начисто освободилась на протяжении полутора лет его работы в наркомате.
Начал Михаил Васильевич утверждение ленинских, партийных позиций по вопросам армии и обороны еще в 1921 году, когда была опубликована его дискуссионная статья «Единая военная доктрина и Красная Армия». Сущность его предложений сводилась к пересмотру всех вопросов военной науки и искусства с позиций пролетариата и к установлению основ пролетарского учения о войне на опыте империалистической и гражданской войн в двадцатом столетии.
Все его помыслы были обращены к армии: к практике ее строительства, к теории, определяющей роль Вооруженных Сил в социалистическом государстве.
Федор Федорович Новицкий вновь встал рядом с Фрунзе и записал для памяти: «Не знаю, в чем секрет человеческого обаяния Михаила Васильевича, но было очень легко работать с ним. В академической среде старых военных лет мне не приходилось встречать людей такого типа. Фрунзе был удивительно восприимчив и отзывчив. Он не боялся принимать оригинальные решения, нарушать то, «что принято» в военном деле. Меньше всего он был похож на генштабистов, для которых военная карта — шахматная доска. За каждой боевой операцией он видел людей. Он буквально впитывал в себя военные знания, однако не с тем, чтобы коллекционировать их, а для того, чтобы как можно скорее пустить их в дело».
Троцкисты ополчились против военной доктрины Фрунзе. И даже в кругу единомышленников кипели горячие споры. Одни пытались «увязать» советскую военную доктрину с французской теорией позиционной войны, другим был по душе «блицкриг» германского генерального штаба. Но истина была не на полярных позициях спорщиков.
Михаил Васильевич утверждал, что Красная Армия — армия нового типа и она не может следовать слепо образцам буржуазной стратегии. Защищая завоевания социалистической революции, она может использовать опыт прежних войн. Но не надо забывать, что она не какая-либо вооруженная каста захватчиков или колонизаторов, не оружие генералитета и не просто отрасль хозяйства. Красная Армия — детище революционного народа, она его опора, она его надежда. Вся народная энергия должна подпирать армию. И для создания и оснащения такой армии надо иметь четкую военную политику и строить армию, как и всю жизнь в стране, по определенному государственному плану. «Все военное дело, — говорил Фрунзе, — вплоть до его учения, на основе которого строятся вооруженные силы, является отражением его жизни и, в конечном счете, его экономического быта, как первоисточника всех сил и ресурсов». В корне изменился характер современных войн. Раньше воевали только отряды и армии, теперь в войну втягивается весь народ на огромном пространстве боя. Изменились и средства войны: кроме огнестрельного оружия появились авиация, химия, танки. В такую войну неизбежно вовлекается все население страны, ее промышленность, ее народное хозяйство. Для ведения такой войны нужны единый хозяйственный план и единая наука о войне и армии. Наука побеждать в схватке с классовым врагом на полях сражений. И в этой науке определяет все — активный дух смелых и энергично проводимых наступательных операций, ибо одна оборона равносильна смерти.