Фуа-гра из топора
Шрифт:
– Что еще? – спросила я.
Няня положила спицы на колени.
– Танюша, вы два раза покормили Веселенького, поэтому кишечник у него заработал с необычайной частотой и слегка заболел. Умненькому ничего не досталось, он хотел кушать. Первый бунтовал от обжорства, второй от голода.
Мои щеки начали раскаляться.
– Я дура… – только и удалось выдавить из себя.
– Что вы, конечно, нет! – замахала руками Крокодиловна. – Малыши ведь действительно очень похожи. Знаете, большинство молодых мамочек понятия не имеет, как справиться с одним новорожденным, а вам досталось сразу два ребятенка.
– Это мало утешает, – пробормотала
– Танечка, а какое маслице вы использовали для косметических целей? – задала вопрос Эмма Гавриловна.
Я ответила:
– Как вы велели, взяла бутылочку с полки, что висит сбоку от холодильника. Выбрала бутылку от бабушки.
Лицо Крокодиловны не изменило добродушного выражения.
– То-то Веселенький пахнет, как щедро заправленный овощной салат.
Я упала на стул.
– Я взяла не то масло?
– Ничего страшного не случилось, – принялась утешать меня няня. – В советские годы мы обо всяких изысках не слыхивали, мамочки пользовались для смягчения кожи деток подсолнечным маслом. Только сначала стерилизовали его. Сейчас же полно детской косметики. Вон там, слева от морозильника, на полке стоит азуленовое масло, специально для новорожденных.
– Слева, – вздохнула я, – не справа. Черт.
– Ей-богу, льняное маслице очень хорошее, – сказала Крокодиловна, – сама подумывала его использовать. Вы молодец!
– И последнее, – промямлила я. – Простите, но я не выполнила ваше указание про суслика. Не поняла, как он держит своего ребенка, и не смогла придать малышам нужную позу. Очень хотела сделать правильно, перерыла весь «Гугл», но нигде не нашлось снимка грызуна с детенышем в лапах.
Крокодиловна рассмеялась.
– Ох, простите, Танечка, это я сглупила, не так выразилась. Видели, как стоит суслик – этаким столбиком, на задних лапках, а передние перед грудкой держит?
Я кивнула.
Эмма Гавриловна улыбнулась.
– Малышей после кормления надо недолго подержать в таком же положении, чтобы они избавились от проглоченного во время еды воздуха. Мне надо было написать не «суслик», а «столбик», и вы бы тогда разобрались.
На следующее утро я, не заезжая в офис, отправилась к Варваре Борисовой, бывшей горничной Кауф.
Люди, у которых по дому ходит прислуга, очень быстро перестают ее замечать и ведут при ней весьма откровенные разговоры. Кроме того, в своей квартире человеку хочется расслабиться, перестать что-то из себя изображать, стать таким, каков он есть на самом деле. Поверьте, горничные, шоферы, няни знают о своих нанимателях очень много всякого-разного. Большинство работников не хочет потерять службу, поэтому крепко держит язык за зубами. Но вот если помощницу по хозяйству рассчитали, тогда другой расклад. Борисова ушла от Кауф год назад, причем со скандалом: судя по словам Ванды, «ее уволили за плохое поведение». Надо постараться правильно построить разговор, тогда Варвара сообщит мне массу интересного.
В подъезде пятиэтажки было грязно, на подоконниках маячили банки из-под растворимого кофе, набитые окурками. Пол затоптан, перила лестницы изрезаны ножом.
Дверь во владение Борисовой выглядела проще некуда, деревянная с облупившейся краской. На филенке ярко-красным фломастером кто-то написал не совсем приличные выражения. Коврик у двери напоминал грязную тряпку, на нем громоздился полиэтиленовый пакет из дешевого сетевого магазина продуктов, набитый отбросами. На звонок мне открыла худенькая женщина с синяком
– Миши нет дома, ушел на работу. Всю ночь спал в своей комнате. Честное слово.
Я так и не успела раскрыть рта. Из прихожей послышался резкий, визгливый голос:
– А не ври-ка! Кто там? Полиция?
– Нет, нет, – испугалась тетка, – соседка заглянула, не волнуйся, Леночка, пожалуйста…
Договорить она не успела, ее оттолкнула к вешалке щекастая девица с выкрашенными в почти белый цвет волосами.
– Вы из какой квартиры? – забыв поздороваться, заголосила она. – Не верьте мамане, вечно своего сыночка покрывает. У вас машину со двора угнали? По адресу пришли. Это моего любимого братца работа. Мишка со вчерашнего обеда дома не показывался, в своей постели не дрых, где сейчас находится, неизвестно. Но не на службе точно, потому что постоянной работы у него нет. Напишите заявление в полицию, пусть его наконец посадят.
– Леночка, как ты можешь! – простонала хозяйка квартиры. – Мишенька твой единственный брат, другого нет.
Дочурка скрестила руки на груди.
– Вот и ладно, что других не имеется, легко бы и без Мишки прожила. На фиг нам воры и негодяи?
– Лена, – всхлипнула мать, – нельзя быть такой злой.
– Зато ты слишком добрая, – огрызнулась дочь. – Представляете, вчера я домой вернулась, а у нее фингал. И откуда, спрашивается?
– Голова закружилась, я шла, шла и тюкнулась лицом об угол стола, – соврала родительница.
– Мама, думай, о чем говоришь, – вдруг вежливо произнесла Елена. – Разве ты карлик, чтобы глазом на край стола наткнуться?
Потом она снова обратилась ко мне:
– Так напишете заявление?
Я достала из сумочки удостоверение.
– Вау! Полиция сама пришла! – обрадовалась девушка. – Ну все, капец Мишке.
– Не трогайте мальчика! – закричала мать. – Он болен! На него все клевещут!
Мне наконец-то удалось вставить слово в диалог матери и дочери:
– Здравствуйте, я Татьяна Сергеева, пришла поговорить с Варварой Семеновной Борисовой о Ксении Кауф.
– Ничего не знаю, – быстро сказала хозяйка квартиры.
– Может, разрешите войти? – улыбнулась я.
– Нет, – живо вмешалась Лена. – У нас не убрано, хотите потрепаться, устраивайтесь на лестнице. Нечего нам полы пачкать.
Борисова-старшая безропотно вышла за дверь и показала на подоконник:
– Можем там сесть. Весна уже, совсем тепло, не простудимся.
– Строгая у вас дочка, – произнесла я, прислоняясь к стене.
– Леночка техникум после школы окончила, теперь директор автобазы, хорошо зарабатывает, – начала хвастаться Варвара. – У нее под началом в основном мужчины, приходится быть жесткой. В душе она тихая и ласковая, но жизнь заставляет зубы показывать. Зачем вы пришли? Уже год, как я у Ксении Львовны не работаю.
– А почему уволились? – мгновенно поинтересовалась я и услышала тихий скрип.
Дверь в квартиру Борисовой чуть-чуть приоткрылась. Может быть, ее сдвинул сквозняк, но я почему-то сразу подумала про Елену, которая решила послушать, о чем толкуют ее матушка и незваная гостья.
– Нашла службу с большим окладом, – как-то неуверенно ответила Борисова, – в супермаркете, кассиром. День чеки бью, два отдыхаю, очень удобно. А к Кауф приходилось шесть раз в неделю ездить, да еще за город. Правда, недалеко, десять минут на маршрутке от конечной станции метро, но все равно уставала.