Фулгрим: Палатинский Феникс
Шрифт:
Торн прекрасно знал людей такого типа. Он сам был такого типа. Третий сын администратора из малозначимого клана, отданный примарху в обмен на… что? Влияние, пожалуй, или уважение.
Армия Фокаса оказалась небольшой. Пара тысяч бойцов, в основном принужденные к службе землепашцы. Немного орудий, устаревших даже по меркам этого мира. Несколько тяжелых гусеничных грузовозов с припасами и снаряжением. Так себе воинство, но под хорошим руководством может принести пользу.
Грифан повел правой рукой, расслабляя мышцы. Еще раз почесав канида, он поднялся. Скакун
Ранее легионер застал аристократов врасплох, появившись словно из ниоткуда. Визасцы помыслить не могли, что настолько крупное создание способно двигаться так тихо и грациозно. Правда, воин какое-то время поджидал охотников в нужном месте, рассчитав их вероятный маршрут.
По меркам смертных, они находились в суточном переходе от Новы-Василос. Достаточно близко, чтобы курьеры регулярно скакали к надвигающимся армиям и обратно. Вероломные патриции вели переговоры и присягали один другому в обмен на будущие уступки. Любой из них мог попытаться лично захватить столицу, если бы захотел, но каждый понимал, что затем станет мишенью для остальных. Чтобы избежать подобных затруднений, аристократы старались заранее выбрать из своих рядов нового монарха. Почти цивилизованное поведение.
— Для кого? — поинтересовался Торн.
Вопрос как будто озадачил Фокаса, и Грифан улыбнулся. У него была приятная улыбка; по крайней мере, так ему говорили. Торн практиковался в мимике не менее истово, чем Тельмар и Кирий — в фехтовании. Хорошая улыбка всегда полезна, как и острый клинок, но, если первая не сработает, неплохо иметь при себе второй.
Легионер положил руку на эфес чарнобальской сабли — одной из шести существующих. Ее подарил ему в знак уважения Фениксиец. Грифан проводил каждый день так, чтобы оправдать оказанную ему честь.
— Итак? — надавил Торн. Не услышав ответа, космодесантник улыбнулся еще шире. Господин Фулгрим был прав, хотя Грифан и так не сомневался в нем. С момента высадки Фениксиец направлял события к тому, что происходило сейчас и случится в будущем. Великий дирижер, маэстро старой школы. — Говорите же, вы среди друзей.
— Мы не друзья, — огрызнулся Фокас. — Вы… Я не знаю, кто вы такие, но уж точно не друзья Визаса.
Торн вздохнул:
— Так ведь и вы тоже. — Обнажив саблю, легионер упер ее острием в землю. — У вас, друг мой, есть два варианта. В первом случае ваша история закончится здесь. Во втором… Увидим.
Тот же самый выбор Касперос и лорд-командующий Абдемон сейчас предлагали другим патрициям, наступавшим на город с востока и юга. Дети Императора нанесут поражение трем армиям, пользуясь лишь силой вежливого убеждения и намеками на безудержное чудовищное насилие. Если враг сдается после того, как ты просто дал ему понять, что можешь сотворить с ним, — не идеальный ли это способ добиться победы?
Бывает, впрочем, что люди не поддаются уговорам.
Фокас нервно сглотнул.
— У меня есть армия.
— Да, маленькая. — Оставив клинок торчать в земле, Грифан надел шлем, до этого висевший
До всех аристократов, даже из самого убогого захолустья планеты, уже дошли слухи о том, на что способен даже один-единственный космодесантник. Честно говоря, легионеров несколько перехваливали. Например, Торн никак не сумеет прикончить тысячу человек в одиночку — кто-нибудь наверняка сбежит, пока он будет разбираться с остальными.
— Конечно, я не стану убивать всех ваших солдат. Мне пригодится часть войска.
Положив руки на затыльник сабли, Грифан взглянул на Фокаса:
— Пора вам выбрать сторону, патриций. Решайте с умом.
Нова-Василос содрогалась под ударами молота войны.
Аристократы-отступники быстро мобилизовали силы и перешли в наступление через несколько часов после первых ударов с воздуха. Аэролеты разрушили баррикады на дорогах и мостах, что позволило отрядам патрициев без помех приблизиться к артиллерийским позициям во внешних районах.
Поскольку большая часть континентальной армии еще не прибыла в столицу или направлялась на другие участки, командиры мятежников были уверены, что встретят минимальное сопротивление. Тем не менее сами орудия имели полный штат канониров, и неприятеля ждала жаркая встреча. Во тьме заблистали радиевые лучи, пневматические бомбарды загрохотали в сокрушительном ритме. Завращались электрические пушки, с оглушительным визгом извергая сверхскоростные снаряды. Солдаты гибли сотнями, сметенные залпами артиллерии, которая веками безмолвно ждала своего часа.
Но врагов было слишком много. Их атаки захлебывались, но бойцы, отступив, приходили в себя и начинали новый штурм — словно волны, накатывающие на берег. Воздушные налеты не прекращались, и, хотя время от времени горящие бомбардировщики устремлялись к земле, в небе оставалось почти бессчетное множество судов.
Нарвон Квин посмотрел на клубы дыма, что вздымались над внешними округами — там пылали трущобные поселки, выросшие вокруг железнодорожных развязок, — и удовлетворенно вздохнул. Тут он чувствовал себя в своей тарелке. Не в тихих залах, где играет легкая музыка, а здесь, где воин может воспользоваться всеми своими навыками. При виде того, как пламя разрисовывает небо оттенками золотого и красного цветов, легионеру захотелось сохранить изображение. Затем он изучит запись и воплотит свои впечатления в картине маслом или, возможно, сонете.
Кто-то громко позвал Квина, развеяв его грезы. Космодесантник обернулся:
— Да, капрал, в чем дело?
— Мой господин, они прорвались на восточном фланге, — доложил человек с обмякшим от ужаса лицом под маской из крови и гари. Его когда-то роскошный мундир утратил блеск, раненое предплечье туго обтягивала грязная повязка. В дрожащей руке визасец сжимал допотопный револьвер, позолоченный тросик-темляк которого болтался, блестя в свете пожаров. — Что нам делать? Какие будут приказания? Нам отступать?