Фулгрим
Шрифт:
– Я все еще думаю, что всё это отвлекает, - сказал Феррус Манус.
– Не всё, Феррус, принципами Империума есть искусство и наука. Убери их или позволь им деградировать, и Империума не станет. Сказано, что империя следует за искусством, а не наоборот, как некоторые более прозаической природы могли бы предположить, и я скорее буду жить без пищи или воды в течение многих недель, чем без искусства.
Феррус не выглядел убежденным и указал на незаконченные работы, которые лежали в дальнем конце зала.
– Так, а что же вон те? Они не очень хороши. Что они изображают?
Фулгрим
– Я предавался творчеству, но здесь ничего серьёзного, - ответил он, но предательское чувство кипело в нём, что его работу так легко осмеяли.
Феррус Манус пожал плечами и сел на высокий деревянный стул прежде, чем выпить чашу с вином, набранным из серебряной амфоры.
– Ах, как хорошо быть среди друзей, - сказал Феррус Манус, поднимая чашу.
– Это так - согласился Фулгрим.
– Мы редко видим друг друга, особенно теперь, когда Император возвратился на Терру.
– И взял с собой Кулаков, - сказал Феррус.
– Я слышал, - сказал Фулгрим.
– Дорн чем-то оскорбил нашего отца?
Феррус Манус покачал головой.
– Я не осведомлён насчёт этого, но кто знает. Возможно, Хорус сказал.
– Ты действительно должен попытаться привыкнуть называть его Воителем.
– Знаю, знаю, - сказал Феррус, - но мне всё ещё трудно думать о Хорусе как о Воителе, понимаешь?
– Понимаю, но такова жизнь, брат, - обратил внимание Фулгрим.
– Хорус - Воитель, а мы - его генералы. Воитель Хорус командует - мы подчиняемся.
– Ты прав, конечно. Он заслужил это, я подчинюсь ему, - сказал Феррус, поднимая чашу. Ни у кого нет большего числа побед, чем у Лунных Волков. Хорус заслужил нашу преданность.
– Говоришь, как верный последователь, - улыбнулся Фулгрим, внутренний голос подстрекал его подначить брата.
– Что это значит?
– Ничего, - сказал Фулгрим, взмахнув рукой.
– Ну же, разве ты не надеялся, что это будешь ты? Разве ты не желал всем сердцем, чтобы Император назвал тебя своим регентом?
Но Феррус решительно мотнул головой.
– Нет.
– Нет?
– Я могу честно сказать, что нет, - сказал Феррус, осушая свою чашу и наливая ещё.
– Ты можешь представить себе весь груз ответственности? Мы столь далеко зашли Императором во главе, но я не могу даже начать чувствовать амбиции, которые должны быть, чтобы возглавить крестовый поход по завоеванию галактики.
– Итак, ты не думаешь, что Хорус готов к этому?
– спросил Фулгрим.
– Не совсем, - усмехнулся Феррус, - и не передёргивай, брат. Я не буду заклеймен как предатель за то, что поддержал Хоруса. Если кто из нас и мог быть Воителем, то только Хорус.
– Не все думают так.
– Ты имел в виду Пертурабо с Ангроном, не так - ли?
– Среди прочих, - допустил Фулгрим.
– Они выказывали своё... беспокойство в связи с решением Императора.
– Независимо от того, кто был бы выбран, им бы не понравилось это, - сказал Феррус.
– Вероятно, - согласовал Фулгрим, - но я рад, что это всё-таки Хорус. Он достигнет больших высот.
–
Он - подхалим, и легко поколеблется... прозвучал голос в его голове, и Фулгрим удивился его силе.
С ОКОНЧАНИЕМ войны на Лаэране непрерывный поток раненых и убитых в апотекарион уменьшился, предоставив Фабию больше времени на исследования. Чтобы обеспечить секретность экспериментов, он переместился в малоиспользуемые исследовательские лаборатории на борту Андрониуса, боевого крейсера под командованием Лорда Командира Эйдолона. Сначала эти лаборатории были основными, но с благословением Эйдолона он получил множество специального оборудования.
Сам Эйдолон и сопроводил его к этим приборам, пройдя по Залу Мечей к переднему правому борту апотекариона, его чистые стальные стены блестели своей стерильностью. Без паузы Эйдолон привел его через круглый центр главной лаборатории по выложенному плитками коридору к позолоченному вестибюлю, откуда два коридора расходились в стороны. Стена перед ними была чиста, хотя были признаки, что на неё вскоре должны были что-нибудь нанести, мозаику или барельеф.
– Зачем мы здесь?
– спросил Фабиус.
– Увидишь, - ответил Эйдолон, протянув руку и нажав на часть стены, после чего она отползла вверх, образовав яркий проход и показав винтовую лестницу. Они спустились в исследовательскую лабораторию: хирургические столы были накрыты белыми простынями и пустыми и бездействующими инкубационными капсулами.
– Здесь ты будешь работать, - заявил Эйдолон.
– Примарх взвалил на тебя тяжёлое бремя, Апотекарий, и ты не должен подвести его.
– Я не подведу, - отвечал Фабиус.
– Но скажите мне, Лорд Командир, почему Вы интересуетесь моими трудами?
Глаза Эйдолона сузились и зловеще заблестели.
– Я с Храбрым Сердцем отправлюсь к Поясу Сатира Ланксаса с миссией "по поддержанию мира".
– Бесславный, но необходимый долг обеспечить поддержание Имперскими Губернаторами законов Императора, - сказал Фабиус, очень хорошо понимая, сколь чужд Эйдолону этот путь.
– Это позор!
– вскричал Эйдолон.
– Это – бесполезное применение моего мастерства и храбрости, отсоединить меня от остального флота!
– Возможно, но что Вы хотите от меня?
– спросил Фабиус.
– Вы бы без причины не сопровождали меня сюда лично.
– Верно, Апотекарий, - сказал Эйдолон, положив руку на наплечник Фабиуса и проводя его дальше в секретную лабораторию.
– Фулгрим описал мне масштаб того, что ты пытаешься сделать, и хотя я не одобряю твои методы, я повинуюсь моему примарху во всех вещах.
– Даже в миссии по поддержанию мира?
– спросил Фабиус.
– Даже в них, - согласился Эйдолон, - но я не хочу попасть в столь унизительное положение. Работа, которую ты делаешь, усилит физиологию Астартес, не так-ли?
– Думаю, да. Я только начал познавать секреты генного семени, но когда я это сделаю... Я узнаю все его тайны.