Фурцева
Шрифт:
Но на этом история не заканчивается. Со слов генерала Кеворкова можно предположить, что и в отношении Игоря Качнова у руководства Комитета госбезопасности возникли сомнения. «То, что сам Качнов, — пишет Кеворков, — в это время уже действовал по велению американцев, стало известно много позже». Удивляться нечему: в этой сфере подозрительность не знает границ…
В 1957 году, одолев «антипартийную группу» и отправив в отставку маршала Жукова, Хрущев обрел всю полноту власти. Тем не менее в последующие годы он непрерывно убирал тех, кто стоит рядом. Всего
Четвертого мая 1960 года Никита Сергеевич в наступательном духе провел заседание президиума ЦК по кадровым делам — произвел большие перестановки в высшем руководстве. Договорились, что Ворошилов обратится к Верховному Совету с письмом об освобождении его от должности председателя президиума. А его пост займет Леонид Ильич Брежнев.
Хрущев ввел в президиум ЦК трех человек, которые по иронии судьбы сыграют важную роль в его свержении: Алексея Николаевича Косыгина (одновременно сделал его своим первым заместителем в правительстве), руководителя Украины Николая Викторовича Подгорного и председателя Совета министров РСФСР Дмитрия Степановича Полянского. Появился и новый секретарь ЦК — Фрол Романович Козлов.
На этом хорошие новости закончились. Хрущев объявил недовольно:
— Секретариат — слишком объемистый, удельный вес секретарей в президиуме ЦК излишне большой.
Как будто бы не он сам их всех назначал! В тот день Никита Сергеевич убрал сразу пятерых секретарей Центрального комитета: Кириченко, Игнатова, Аристова, Мухитдинова и Фурцеву. Такого еще не было. Маленькая кадровая революция.
Алексея Илларионовича Кириченко Хрущев в свое время перевел в Москву из Киева. Кириченко понравился ему энергией и напором. На XX съезде он обратился к Хрущеву:
— Между прочим, мне хотелось бы обратить внимание на то, почему у нас не соревнуются между собой республики, а если некоторые и соревнуются, то негласно. Очень многие колхозники, работники совхозов и МТС Украины высказывают пожелание, чтобы организовать соревнование между республиками.
— А с кем бы вы хотели соревноваться? — заинтересовался Хрущев.
— Отвечаю, — не смутился Кириченко, — Украина могла бы соревноваться с Российской Федерацией как самые крупные республики. А чего же!
Хрущев сделал Алексея Илларионовича фактически вторым человеком в партии. Но товарищи по партийному руководству наперебой жаловались на откровенное хамство и диктаторские замашки Кириченко.
Екатерина Фурцева говорила на президиуме:
— Получилось так, что все кадровые дела сосредоточились в руках товарища Кириченко. Хотя никто не поручал ему курировать военные кадры и кадры Комитета госбезопасности. Получилось так, что все назначения зависят от Кириченко. Скажет: «Я его не видел. Я его не знаю» — и все. Без него ничего не решишь: «Вот вернусь из отпуска, тогда решим». А у товарища Кириченко много личных недостатков — честолюбие, властолюбие.
Хрущев
Вслед за Кириченко покинул свой кабинет на Старой площади Николай Григорьевич Игнатов. Его приметил еще Сталин и на последнем при своей жизни съезде, в октябре 1952 года, сделал секретарем ЦК и одновременно министром заготовок. В марте 1953-го в новом руководстве для Николая Игнатова места не оказалось и ему пришлось все начинать заново.
Его послали руководить Воронежским обкомом. В этой роли Игнатова наблюдал Борис Иванович Стукалин, будущий завотделом пропаганды ЦК КПСС, а в ту пору редактор областной газеты «Молодой коммунар»:
«Это был опытный, я бы сказал, прожженный партаппаратчик, мастер интриги и социальной демагогии. Но его подлинная суть многим стала понятна позже. Тогда мы восхищались демократизмом первого секретаря, который нередко пользовался трамваем, стоял в очереди за макаронами и селедкой, мог свободно вести беседы в окружении толпы. Нас всех поражала смелость и острота суждений нового лидера. На первом же пленуме обкома Игнатов заявил:
— Это позор, когда на трудодень в колхозах выдают по триста граммов зерна! Как люди только терпят такую власть, которая не в состоянии обеспечить их самым необходимым! Мы в корне изменим такое положение…
Примерно через год, когда уже нельзя было ограничиваться критикой прежних руководителей, а самому надо отвечать за дела в области, тон выступлений первого секретаря заметно изменился. В 1954 году был собран скудный урожай. А центр жестко требовал сдачи зерна государству. Игнатов созывает пленум обкома. И что же мы услышали?
— Область обязана выполнить план хлебозаготовок любой ценой. Надо покончить с вредными разговорами о том, что триста граммов зерна на трудодень — слишком мало. Заелись! Этого вполне достаточно».
Когда Хрущева попытались свергнуть, Игнатов, вовремя сориентировавшись, бросился на его защиту. В благодарность за это в декабре 1957 года Хрущев вновь сделал его секретарем ЦК. Но быстро в нем разочаровался: амбиции не по амуниции. Груб и резок, берет горлом, интриган и демагог, но мало что умеет.
Если Фрола Козлова Хрущев перевел из правительства на Старую площадь, то Николая Игнатова, напротив, назначил заместителем председателя Совета министров. Но не первым, а одним из многих, что означало серьезное понижение.
Петр Николаевич Поспелов казался Хрущеву слишком догматичным, скучным и безынициативным. Он уже приметил других людей на идеологическом поприще. Ему нравился Леонид Федорович Ильичев, моторный, с быстрой реакцией и неплохим образованием — он окончил Институт красной профессуры. В 1958 году Хрущев уже поручил Ильичеву заведовать отделом пропаганды и агитации ЦК, вскоре сделает секретарем ЦК и председателем Идеологической комиссии.