Фурье
Шрифт:
Хотя Пантеон остался закрыт для него, в 1899 году в Париже был воздвигнут памятник Фурье, тот самый, с описания которого мы начали эту книгу. Представители нового поколения фурьеристов на открытии памятника сказали: «Вечная слава Фурье! Слава поэту всеобщего сострадания, провозвестнику «единения наций» и земного счастья, основанного на справедливости и солидарности! Слава апостолу свободной гармонии среди людей!»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким остался в памяти человеческой этот необыкновенный мыслитель XIX века.
Он мечтал о времени, когда вдохновенный труд станет наслаждением, сам же почти всю жизнь гнул спину над рабочей конторкой, занимаясь ненавистной торговлей ради заработка.
Воображение рисовало ему сказочные дворцы, столы, полные изысканных яств, в то время как, сняв жалкую мансарду, он экономил каждый франк, каждый сантим. Постоянно в этом человеке уживались две судьбы: судьба неудачливого торговца-коммивояжера и судьба вдохновенного мыслителя — экономиста, философа, социального реформатора.
После смерти Фурье «социетарная школа» вступает в новый этап развития. Растет число ее последователей, и, по самым скромным подсчетам, только во Франции к 1846 году их насчитывалось около полутора тысяч. К фурьеризму, как ни парадоксально, примкнул на время даже будущий император Франции, принц Людовик-Наполеон III.
Пропаганда «социетарной теории» к середине XIX века приобрела грандиозные размеры. Создав свой фонд, свои торговые предприятия, фурьеристы распространяли листовки, брошюры, книги и картины с изображением фаланстера. Портреты и бюсты Фурье продавались далеко за пределами Франции. В Швейцарии, Бельгии, Англии, Германии, Испании, Португалии, Греции и Италии произведения приверженцев «социетарной школы» можно было встретить тогда в тысячах экземпляров.
Однако в этом потоке публикаций все реже и реже встречались произведения самого Фурье.
Фурьеризм перерождался. Огромную роль в его перерождении сыграли ученики. Стремясь расширить влияние школы, они приспосабливали теорию учителя для нужд всех классов, всех партий, всех наций и вероисповеданий. Учение Фурье они называли гипотезой, которая ни в коем случае не посягает на устои существующего строя. Выходило так, что единственно верное, заслуживающее внимания в его сочинениях, их рациональное зерно — это советы по созданию ассоциаций.
Тем самым фурьеристы отказались от основного в теории учителя — принципов перехода к новому «социетарному порядку».
Были попытки оторвать Фурье от социализма, попытки доказать, что он не был провозвестником идеи решительного перехода от капитализма к социализму, а ратовал только за исправление и усовершенствование существующего строя.
Трактуя по-своему одни положения теории Фурье, замалчивали другие. Из наследия Фурье были изъяты не только «фантастика», но и спорные проблемы. В итоге избирательного редактирования в сочинениях Фурье оставалось только то, что соответствовало взглядам
Последователи Фурье не только прибегали к методам извращения текстов, но и просто скрывали отдельные рукописи, изымая их из архивов. Доступ к теоретическим положениям Фурье был надолго закрыт.
Эпигоны фурьеризма продолжали критиковать мораль буржуазного строя, говорили о равенстве и праве человека на счастье, о свободном и увлекательном труде, о всестороннем воспитании, но они растеряли ту непримиримость, ту бичующую остроту, которая была отличительной особенностью сочинений Шарля Фурье.
Постепенно одни фурьеристы отходили от «социетарной теории» и присоединялись к пролетариату, другие, выхолащивая его учение, призывали к «социетарному миру» и служили интересам буржуазии.
Встав на путь мелкобуржуазных интересов, эти последние всю свою энергию направили на создание ассоциаций.
В самых различных уголках мира создавались разнообразные фаланстерские общины. Фурьеристы старались по-новому организовать производство и распределение, они уделяли много внимания просветительской работе, проблемам воспитания. Они блюли основной принцип ассоциации — общность имущества, помещали членов общин в одном доме, участвовали в прибылях. Во всем этом было преобладание буквы над духом.
Созданная Бодэ-Дюлари уже после смерти Фурье «социетарная» сельскохозяйственная и промышленная колония в Кондэсюр-Вегр превратилась с годами в своего рода кооперативный дом отдыха. Организованный в 60-х годах XIX века доктором Жуаном «сельский детский дом социального экспериментирования» просуществовал недолго.
Некоторые фаланстерские общины в Соединенных Штатах оказались достаточно жизнеспособными. Но все это достигалось неимоверными трудностями, при полной экономической изоляции общин от остального мира, при спартанском, весьма аскетическом образе жизни «новобранцев». Будущее американских общин было предрешено.
В упорной и долгой борьбе с тяжелыми внешними условиями большинство фаланстерских организаций ликвидировали свои хозяйства после 3–5 лет совместной деятельности, некоторые доживали до 12 лет. Последняя община во Франции распалась в 90-х годах XIX века, Что касается России, то здесь фурьеризма как общественного движения, подобно французскому, никогда не существовало, но отдельные его теоретические и практические положения воспринимались, перерабатывались, приспосабливались к российским условиям и сыграли в свое время определенную революционную роль.
Освободительная мысль России в эпоху становления декабристской идеологии и после краха декабризма, проявляя живой интерес к прогрессивным общественным течениям Западной Европы, в какой-то степени находилась под влиянием французских социалистических идей. Известно, что декабрист М. С. Лунин еще в 1816 году встречался с Сен-Симоном, а декабрист князь Ф. П. Шаховской, отправляясь в заключение, взял с собой томик Роберта Оуэна. Н. И. Тургенев в своих спорах с Пестелем в 1824 году характеризовал его планы «обобществления земельной собственности» как русский вариант утопического социализма, в частности системы Шарля Фурье.