Фуриозо

Эдстрем Карин Бартош

Эбба кивнула.

— Хотя было уже темно, я заметила Педера на причале. Я думаю, он позвал Рауля, потому что тот свернул с дорожки к дому и спустился на берег поговорить с Педером. Разговор быстро перерос в ссору. Они начали размахивать руками. Но я так устала от всех ссор, что не стала смотреть дальше и поднялась в свою комнату, чтобы почитать.

— Вы видели, как они дрались?

Анна задумалась.

— Нет, не видела. Но это меня бы не удивило. Потому что это был явно не дружеский разговор.

Эбба почувствовала знакомое тепло внутри: она на верном пути — и быстро сменила тему:

— Как вы считаете,

как Луиза восприняла поступок Каролины?

— Луиза, — ответила Анна, — не из тех, кто делится с другими своими переживаниями. Нет, она не холодная, просто никогда не показывает другим, что она действительно думает или чувствует. По крайней мере, со мной она такая. А ведь я одна из ее лучших подруг. Только за день до смерти Рауля она высказала свои опасения. А в последний день она была такой расстроенной и всем грубила. Видимо, к тому моменту она уже все узнала. Для Луизы очень важно было записать эту пластинку, поэтому она не подавала виду, как сильно страдает. Даже Хелена сорвалась. Она запустила в меня кружкой с кофе. И я могу ее понять. Я думаю, она очень сильно любила Рауля. Даже не думаю, а знаю. Рауль мне об этом рассказал. Никогда раньше я не видела Хелену в таком состоянии. Обычно она такая спокойная и рассудительная. — Анна отпила воды и опустила глаза. На губах появилась улыбка. — Конечно, я ревновала. Мне было больно от того, что меня променяли на красотку моложе на двадцать лет. Но что мне было делать? Рауль потерял от нее голову. Я поняла, что у меня нет никакой надежды, потому что она такая красивая, молодая и талантливая.

Лицо женщины исказилось от боли, но Анна держалась молодцом. Кончиками пальцев она аккуратно вытерла слезы, чтобы не размазать тушь.

— Никакой надежды для вас или для ваших отношений?

— Какая разница? — пожала она плечами. — Рауль для меня закрытая глава. Просто надо было осознать это пораньше. Конечно, тяжело смотреть правде в глаза, но зато помогает вернуться к реальности и идти дальше.

Анна вздохнула, показывая, что ее исповедь закончена. На какое-то время в комнате воцарилась тишина, которую первой нарушила Эбба:

— Вы можете рассказать мне, как умер Рауль?

Анна уставилась на нее во все глаза. Эбба тщательно следила за ее реакцией, но в очередной раз Анне удалось быстро взять себя в руки:

— Если бы я только знала. Я лежала в комнате и пыталась заставить себя не думать о Рауле. А потом нашли его тело, и я почувствовала себя обманутой. Как будто меня снова бросили. И я предпочла бы не знать, что он любил Каролину. Предпочла бы помнить его таким, каким он был, когда мы встречались. Сохранить только хорошие воспоминания.

Как-то гладко все получается, подумала Эбба и тут же задала следующий вопрос:

— Вы пили вино в тот вечер, Анна?

Неожиданный вопрос поставил ее в тупик.

— Вино?

— Да, какое вино вы пили в тот вечер?

Минуту Анна выглядела ошарашенной. Пара минут ушла у нее на то, чтобы подобрать слова:

— Какое это… было вино… понятия не имею… Красное… В кухне была открытая бутылка, я просто налила себе бокал и пошла в комнату.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, Нордфельдт толкнул дверь:

— Родители и жена прибыли, Эбба!

Стараясь не показывать своего раздражения из-за того, что начальник так бесцеремонно прервал допрос, Эбба кивнула ему и протянула Анне руку:

— Анна,

спасибо за то, что вы пришли. Боюсь, нам придется еще раз встретиться, чтобы договорить.

Анна пожала протянутую руку. На лице было написано облегчение от того, что допрос закончился.

— Вы, наверно, гадаете, почему я раньше ничего не рассказала на Свальшере? Но я была не готова.

— Не готовы к чему?

— Морально не готова.

И с этими словами Анна вышла из кабинета. У Эббы появилось плохое предчувствие. Может, Вендела в чем-то была права.

— Анна, подождите!

Анна обернулась.

— Еще один вопрос. Вам он может показаться странным, но, пожалуйста, ответьте прямо… Вы сделали аборт в Нью-Йорке, не так ли?

Анна медлила с ответом:

— Да, это так.

— Вы действительно избавились от ребенка?

— Я хочу забыть об этом.

— Ответьте на вопрос.

Но в этот момент в дверях возник пожилой мужчина и привлек Анну в свои объятья. Она переводила взгляд с мужчины на Эббу, и по щекам у нее текли слезы. Мужчина был полностью седым, но сохранил до самой старости пышную шевелюру. На нем были темный костюм и серая рубашка. За ним виднелась его жена, небольшого роста, пухленькая. Кожа у нее была нежная как персик, а темные глаза обрамляли длинные черные ресницы. Темные волосы с проседью собраны в узел на затылке. Эбба сразу поняла, что это мать Рауля. Сердце у нее сжалось, как всегда было, когда она встречалась с родителями жертвы, даже если жертвой был взрослый человек. Потому что это самое страшное, что может случиться с родителями, — потерять своего ребенка. Такая утрата вызывает ненависть к убийце и желание отомстить, которые не утихают даже после того, как преступник пойман и наказан. Ничто не может смягчить боль от утраты ребенка.

Увидев Анну, мать Рауля тоже распахнула ей свои объятия. Анна позволила себя обнять, а потом сердечно расцеловала родителей Рауля в обе щеки. Лицо у нее было мокрое от слез. Слова давались с трудом:

— Леонард и Рут, мне так жаль. Это ужасно…

Рут вытирала ей слезы:

— Да ужасно. Так ужасно, что не верится, что это правда, Анна, милая… — Она прижала Анну к груди. — Мы должны быть сильными. Ради Рауля. Мы все любили его. И ты тоже. Я знаю.

— Мы надеемся, что ты придешь на похороны, Анна, — сказал Леонард, сморкаясь в клетчатый платок.

— В четверг в час на кладбище Норра Бегравнигплатсен, — добавила Рут, обнимая ее.

Эбба наклонилась к Нордфельдту:

— Ты дал им разрешение забрать тело, не проинформировав меня?

Ответ шефа был коротким:

— Вскрытие произведено. Разве ты не получила протокол? А если у тебя остались вопросы, можешь задать их Сванте сегодня.

— Вот уж спасибо. Не премину воспользоваться этой возможностью, — процедила Эбба и собралась уже пригласить новоприбывших войти, но шеф ее опередил:

— Мы поговорим в моем кабинете.

Эбба вернулась за компьютер. Проходя мимо окна, она вздрогнула. На парковке стояла высокая темноволосая женщина, неподвижная как статуя. Только рука время от времени подносила ко рту сигарету, и темные волосы развевались на ветру.

— Иди вперед, Вендела, — сказала Эбба. — Я сейчас приду.

Накинув куртку, она поспешила к выходу. Каролина стояла на том же месте, где Эбба увидела ее из окна.

— Привет, Каролина, — улыбнулась она. — Ты ко мне?