Футарк. Третий атт
Шрифт:
— Да-да, что нужно нанять больше прислуги. Но сами посудите, у меня редко бывает больше двух-трех гостей единовременно! Идемте же…
Скульптурная группа на лестнице молча посторонилась, провожая Франческу взглядами. Матушка, по-моему, лихорадочно пыталась оценить, сколько стоит меховое манто и скромные серьги гостьи, но путалась в нулях.
— Папа, знаешь, что я думаю? — спросил вдруг Витольд.
— Что? — обернулся я.
— Вода, которую Сэм принес, не должна зря стынуть, — заявил он. — Я сам займусь. И пусть это не мужское дело…
— Что
Матушка схватилась за сердце: видимо, никогда еще на ее глазах не были так попраны права мужчин на блаженное безделье! Даллас, Джеймс, Дуглас, Дерек и даже Дэвид с Дэниэлом покорно взяли тряпки и отправились драить мое жилище. Самое забавное, что младших женщин (то есть сестру, Лили и Лауру с Элизой) отправили на кухню. Видимо, Хуанита затевала что-то необыкновенное, и ей требовались рабочие руки.
— Это ужасно! — радостно шепнул мне Ларример на ухо.
Он всегда так волновался, когда являлась моя старшая дочь. (Да, помню, доказательств не было, если не считать ими полуграмотные записки Инес и засушенный цветок опунции, но я что, не видел истины, что ли?). — Она опять разнесла всю кухню! Мэри вот-вот снова начнет плакать, и если бы не мальчики…
— А что мальчики? — тревожно спросил я.
— Они так дружно полируют перила, — прослезился Ларример.
— Ну вот видите, как мило, — я взял его под локоть и отвел в сторонку, — дети учатся играть и работать вместе, это очень… м-м-м… сигнализирует? Ой, нет… симпатизирует? Стигматизирует? Систематизирует? Словом, не мешайте им, и все будет хорошо. Я провожу Франческу и…
— Позвольте мне, сэр.
— Не позволю, — вполголоса ответил я.
— О, — понимающе произнес Ларример и удалился, а я подал руку Франческе и повел наверх.
— Как вы тут выживаете? — с интересом спросила она, когда нам удалось ненадолго остаться наедине.
— С трудом, — честно ответил я.
— И решили еще сильнее осложнить себе жизнь?
— Если сходить с ума, так хотя бы в хорошей компании! Да, Франческа, я…
— У вас очень славный сын, — перебила она и улыбнулась, как обычно, уголками губ. — Невероятно похож на вас. Подозреваю, лет через десять тоже сбежит покорять неизведанные земли.
— Зачем сбегать-то, я будто не позволю?
— Делать что-то с разрешения — неинтересно, — заверила она.
— Вас именно поэтому так интересуют мои шрамы? Знаете же, что я не люблю, когда мне о них напоминают, да еще таким образом…
— Я могу сказать то же самое о вас и моих отметинах.
Я не нашелся с достойным ответом, зато вспомнил, о чем хотел предупредить:
— Франческа, не сочтите меня сумасшедшим, но в этом доме полно призраков.
— Я знаю, один как раз сейчас за нами подсматривает, — ответила она и погрозила тростью дальнему углу комнаты. Обернувшись, я успел заметить только мелькнувшую пятку негодяя Хоггарта. — Ничего страшного,
— Да, их только Сирил видит, и то не всегда.
— Тогда пусть смотрят и завидуют, — был вердикт.
Обедали мы в полном молчании. Ну, я мог бы так сказать, если бы не Хуанита, которая говорила за себя и всех соседей по столу, включая меня. Матушка взирала на нежданную внучку зло, остальные — с удивлением, смешанным с уважением. На Франческу — с недоумением и почему-то опаской. Она, в противовес Хуаните, хранила молчание и соблюдала отрешенное спокойствие, и расспрашивать ее о чем-либо желания ни у кого не возникло.
— Мария, — приказала Хуанита, — фахитос!
— Госпожа, но таким маленьким вредно острое…
— Мария! — повторила Хуанита, и Мэри убежала. Вот, значит, чем они развлекались на кухне полдня!
— Острое полезно, — сурово сказала дочь, и все принялись давиться фахитос.
Я не давился — мне всегда нравилась мексиканская кухня. Родственники смотрели на меня, как на глотателя огня, другого сравнения и не подобрать сходу.
— А мне нравится, — произнес вдруг Витольд. — Я считаю, это еда для настоящих мужчин.
— Ха! — ответила Хуанита. — Ты прав. Только зайди-ка ко мне вечером. И ты, Виктор, тоже зайди…
Конечно, я пришел к ней спасаться от матушки и даже не удивился, застав Витольда, которого Хуанита отпаивала теплым молоком.
— Теперь ты! — сурово сказала она, сунув мне стакан.
— Ни за что! — храбро ответил я, увидев пенку, схватил сына в охапку и сбежал.
Ничего не могу с собой поделать: с детства не переношу пенки на молоке! Сирил же, наоборот, считает их очень аппетитными. Ну да я всегда знал, что у него извращенные вкусы.
— Какая все-таки большая семья… — сказал Витольд, когда мы забаррикадировались в его комнате. Я даже придвинул к двери комод для надежности.
— Тебе нравится? Ты же говорил, что от них многовато беспокойства, — напомнил я.
— Да, но, может, я просто не привык? А вот Хуанита ужасно шумная, — добавил он, — но она так быстро меняется… Только что ругала слуг — и тут же сделалась тихой. Не поймешь, когда она притворяется, а когда нет!
— В том-то и дело, что она не притворяется. Такая уж натура. При необходимости, конечно, она может изображать светскую даму, но редко себя этим утруждает. Зато с ней не соскучишься.
— Это точно! — широко улыбнулся Витольд. — Пап, а вот вторая сеньора — она кто?
— Сказано же — подруга Хуаниты и ее телохранитель, — напомнил я. — Поверь, с оружием она обращаться умеет, я сам видел.
— Что-то мне кажется, она не просто подруга, — протянул он, глядя на меня с хитрецой.
— Не просто, — согласился я, чувствуя, что ступаю на тонкий лед выяснения отношений (а я до крайности не люблю этим заниматься). — Ты имеешь что-то против?
Витольд надолго задумался. Гадай теперь, что он скажет…