Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Шрифт:
Зимой начинаю тренироваться, смотрю в заявку – а у меня 16-й номер. Видимо, по остаточному принципу. 16-й традиционно носили запасные вратари. А я что, вратарь, что ли? Что за номер дали? Я поначалу негативно это воспринял.
Начал даже искать, кто в этом виноват. Сказали – начальник команды Коротков. Я к нему: «Петрович, ты чего? Я вратарь тебе, что ли?» Но деваться было уже некуда. А потом вдруг оказалось, что это – мой номер.
Забивать я под ним начал намного больше, причем в том же 2002-м – кроме того гола «Ротору», после которого Семину нехорошее крикнул, вообще раздухарился. Два «Зениту», два «Соколу», в последнем туре «Динамо»… Плюс два в Лиге чемпионов.
И два чемпионата под 16-м выиграл… Вот так бывает.
А Петрович, кстати, когда-то напророчил мне возвращение в «Локомотив». Когда я уходил из школы в спартаковский дубль, зашел именно к нему в клуб за документами, объяснил, что иду в «Спартак». «А почему?» – «Ну это же – «Спартак». Тогда такое объяснение в «Локомотиве» воспринималось в порядке вещей. «Ладно, иди, – сказал Коротков. – Но мы ждем тебя обратно».
Дождались – через семь лет. У нас с Петровичем до сих пор в ходу шутка,
Александр Маньяков:
– Как-то Вадик в «Локомотиве» травму получил – время прошло, он вернулся в строй, но из состава вылетел. В тот момент в команду пришел Джейкоб Лекхето, начал очень здорово играть. Однажды Юрий Палыч пообещал выпустить Евсея в стартовом составе, но не выпустил. Тот только на замену вышел. И забил. После чего подбежал к Палычу – и покрыл его на весь стадион!
Семин потом говорил: «Пусть все злятся на меня, как Евсеев, и так же в футбол играют!» Думаю, это был первый раз, когда Вадик позволил себе эмоции наружу выплеснуть. Даже с перебором. Показал, что у него, как говорится, есть яйца.
Но Палыч! После этой истории я его очень уважаю, шляпу снимаю. Почти любой тренер на его месте Евсеева бы зачехлил. А Семин – красавчик, для него главным было дело, а не слова. И я не удивился, когда узнал, что он именно Вадика попросил народ собрать на десятилетие «золота» 2004 года. Тренер его любил и любит. Помню, Евсей звонил, телефоны ребят спрашивал, какие у меня есть. По-моему, номер Сереги Гуренко ему дал, чем смог – тем помог.
У них в «Локомотиве» все слилось воедино. Коллектив классный, примерно один возраст у всей команды. Помню, Вадик был поражен, как тепло его в команде встретили. Когда пришел в 2000-м из «Спартака», не было никакого барьера – из команды-конкурента, кто-то выше, кто-то ниже. Все были вместе.
А жены как дружили! В «Спартаке» не было ничего подобного, а тут – совсем другое дело. Инга Овчинникова собирала их после каждой игры. И в випе в Черкизове все красавицы вместе сидели – Евсеева, Овчинникова, Лоськова, Сенникова, Нижегородова…
Тогда Вадик ближе всех дружил с Овчинниковым. Помню историю. 12 июля у Евсея с Таней годовщина свадьбы, до сих пор они друзей в этот день зовут. А в те времена вся команда у него всегда на даче собиралась. И однажды это было за двое или трое суток до игры с ЦСКА. На следующий день Палыч команду на сборе закрывал, а тут можно было оттянуться. Золотой состав, вся банда.
Приехали с женами. Пироговское водохранилище, лужайка у воды, конкурсы какие-то – в общем, посидели здорово. И выпили прилично. В какой-то момент все стали в футбол играть – и мужья, и жены. Тут мяч на соседний дачный участок перелетел. А среди гостей был хоккеист – не на слуху, но здорово физически подготовленный! Там забор двухметровый, все пьяненькие стоят: что делать? Хоккеист говорит: «Спокойно». Прыгнул через забор – и там. Еще раз прыгнул – и обратно. Уже с мячом. Весь «Локомотив», команда-чемпион, в шоке: вот это да. Ничего себе у хоккеистов подготовка.
Один Овчинников тогда не пил. Говорил: «К ЦСКА готовлюсь». В итоге проиграли. Общались потом с Серегой, он вздыхал: «Блин, да лучше бы выпивал. Может, тогда выиграли бы…»
Через год по тому же поводу опять собрались. Мы с Евсеем выпили крепко, а утром ему на тренировку. Сидим, болтаем, детство вспоминаем, а уже светает. Говорю: «Вадь, мне-то что, я высплюсь. А тебе уже через два часа вставать». Только я заснул на первом этаже, как со второго – тук-тук, кто-то бежит. Просыпаюсь, вижу Вадика, спросонья не понимаю: «Ты куда?» – «Как куда? На тренировку». – «Ну ты монстр!»
После тренировки Олегу Пашинину, нашему, мытищинскому, звоню: «Евсей живой? А то мы вчера под утро разошлись». – «Да ничего, вроде двигался. Только все время говорил Ярдошвили: «Доктор, доктор! С водичкой не уходите отсюда, будьте рядом со мной».
В юности он совсем не выпивал. Начал в понимании футболистов очень поздно, когда уже в сборную стали приглашать. До этого максимум кружку-другую пива мог выпить или бокал вина. К закату карьеры уже и вискаря готов был махнуть, и сигару выкурить.
А вот в «Локомотиве» компания такая собралась, что все вместе еще как выпивали. Может, потому и выигрывали, что коллектив такой дружный был. Первый предсезонный сбор Палыч всегда в Марбелье проводил, потому что у него там недвижимость. Никто не был против. У ребят уже и свой любимый ресторан появился. Человек четырнадцать, практически вся команда, собирались, шли туда. Заказывали морепродукты, вино, пиво – как же первый день сбора не отметить!
Евсей говорил: «Как обычно, половину не съедали». А на следующий день Палыч объявлял: «Двухразовая». Все – ох, ё…! Побегали, пропотели, умирают. Первый тренировочный день после отпуска – да еще и после такого вечера. Пашинин ему говорит: «Вадик, сегодня пойдем?» Он, уставший, еле идет, усмехается: «Я с вашей б…дской компанией дела больше не имею!»
Сейчас они постоянно созваниваются и часто встречаются с Лоськовым. Тут еще общие интересы – и Евсей поохотиться любит, а Лось – тот просто профессионал. Это увлечение в свое время многих затянуло, причем как! Как-то, рассказывает, спят они на базе. Утром слышит выстрел, думает: «Оп-па, что это такое?» Выяснилось, что массажист Володя Ткаченко по прозвищу Шаман с балкона по воронам из ружья фигачит, к охоте готовится.
Один
С Лоськовым Вадика одно время даже путали. Как-то был прикол. Когда Вадик уже карьеру закончил, сидели с ним на каком-то матче в випе на «Локомотиве». Подходит к Евсею пьяный болельщик, говорит: «Диман!» – «Я не Диман, я Вадик», – «Что ты мне рассказываешь, что я Евсеева не знаю?!» Мы упали.
Команда была очень дружная, но когда легионеры начали в «Локомотив» приезжать, не каждый в команду вписывался. Лекхето, Лима – те да, абсолютно свои ребята оказались. Выкладывались в каждой игре, искренние, душевные. А были и другие – Обиора, Паркс, Бикей, Кингстон. Себе не уме. Вот с ними конфликты случались. Лидеры команды – серьезные ребята, им палец в рот не клади. Если кто-то начинал на коллектив откровенно класть, тому мало не казалось. Сейчас во многих командах этого не хватает.
В том, что в 2002-м мы стали чемпионами, конечно, огромную роль сыграло возвращение в «Локомотив» из-за границы Сергея Овчинникова. Босс – он и есть Босс, такие прозвища из воздуха не придумываются.
Руслан Нигматуллин, конечно, тоже был в порядке, а переигровка в Инсбруке с «Тиролем», благодаря которой «Локомотив» попал в Лигу чемпионов в 2001-м, – это он что-то невероятное исполнил. Я тогда не играл, уже «кресты» порвал, и с поля оценить всю эту атмосферу не мог. Но ребята были злые – примерно как в случае с матчем «Спартак» – «Сьон».
Тогда нас за неправильную высоту ворот наказали, теперь – за то, что судья минут за десять до конца показал Пименову вторую желтую карточку, а красную забыл. И Пима с поля не ушел. О чем он сам думал, тоже непонятно – футболисту трудно забыть, что ты на желтой висишь. Но виноват-то все равно судья. С ним и надо было разбираться, а не команду задним числом наказывать.
Дома мы 3:1 выиграли, а в переигровке 0:1 проиграли – и в Лигу все-таки попали. Но сколько Нигма там вытащил – уму непостижимо. Недаром на следующий день «Спорт-Экспресс» вышел с заголовком на первой полосе: «Нигматуллин – 10,0 от России!» Хотя не могу сказать, что это была лучшая игра в исполнении вратаря, которую я видел в жизни, – вот и на последнем чемпионате мира костариканец Навас или мексиканец Очоа выдавали спектакли и поярче.
А зимой он уехал в «Верону», и тут как раз вернулся Овчинников, с которым «Локомотив» два первых своих Кубка России в середине 90-х взял. Было интересно – человек все-таки в таких командах, как «Бенфика» и «Порту», поиграл.
Разница между ними стала ясна быстро. Нигматуллин очень хорошо играл в воротах. А Овчинников – руководил! И читал игру намного лучше. Серега не спасал ворота так красиво, как Руслан, – но команда пропускала меньше. Он просто правильно нас расставлял, подсказывал, даже орал – и оказывалось, что не надо никуда прыгать. Потому что мяч до него долетал гораздо реже. От Нигмы такого подсказа не было.
Нигматуллин перешел в «Локомотив» в 99-м году, когда Овчинников играл в Португалии. Руслан сразу здорово заиграл, и по ходу сезона Романцев, который в «Спартаке» с определенного момента вообще его не ставил, начал приглашать его в сборную. Но опять же на роль запасного: безоговорочно основным был Филимонов. Он и вышел на ту злосчастную игру с Украиной.
Думаю, в том эпизоде Филю самоуверенность подвела. Сезон-то у него классный был, и с той же Францией на «Сен-Дени» он сыграл здорово. А в тот момент Филимонов решил, что Андрей Шевченко будет навешивать, и заранее пошел на перехват. Но не рассчитал и на заднем шаге принял неправильное решение, затолкав в итоге мяч в свои ворота. А сыграй кулаком, мяч полетел бы вверх – и поехала бы Россия на Евро-2000. Я тогда на трибунах полных «Лужников» сидел. И помню, как в ту секунду на них воцарилась жуткая тишина.
Не знаю, за что именно Филе такая участь выпала. Он всегда был работягой, оставался после тренировок, работал дополнительно. Запомнился только с хорошей стороны, никогда не дурковал.
Следующий отборочный цикл у Романцева начинал уже Нигматуллин, и с ним в воротах сборная вышла на ЧМ-2002. Он здорово играл и в Швейцарии, и в Югославии, где сборная ни разу не пропустила. Олег Иванович верил в него до такой степени, что продолжал ставить и в год чемпионата мира, когда Нигма уехал в «Верону» и сел там на лавку.
А Босс-то в том году был сильнее, но его на мир даже не взяли. Там была какая-то запутанная ситуация, Серега сам рассказывал. То Романцев ему звонил: «Едешь». То Гершкович: «Не едешь». Он хотел поехать, но сказались другие факторы. Нигматуллин же весь цикл отыграл, и, наверное, Иваныч посчитал, что не нужно его нервировать. В итоге в запас взяли сорокалетнего Черчесова и Филимонова, который в киевском «Динамо» не закрепился и в «Уралане» из Элисты без особого блеска играл. С Овчинниковым на тот момент они, при всем к ним уважении, и в сравнение не шли. Как и Руслан.
Серега просто заряжал всех своей энергией. С ним стало как-то легче играть в защите, потому что он постоянно подсказывал сзади, не замолкал ни на секунду. Игрок соперника собирается бить по воротам, Босс успевает тебе крикнуть: «Правее!» И ты понимаешь, что надо закрывать для удара правую сторону, и тогда ему будет легче сориентироваться, куда мяч может полететь. То есть ты сокращаешь угол обстрела – и он может попасть в любую точку не всех семи метров ворот, а только четырех-пяти.
Как выражался Владимир Маслаченко, это такие «маленькие футбольные хитрости». Но они нам тоже здорово помогали играть. Как и то, что напихать Серега мог – мама не горюй. Нет, никого не оскорблял – но высказывался очень авторитетно. Так, что слушались. Недаром в том сезоне Овчинников установил рекорд по количеству сухих матчей в чемпионате, который, по-моему, держится до сих пор.