Футболономика
Шрифт:
Помимо того, Бааде сомневается, что иногородние посетители стадиона оставят в городе так уж много денег. Большинство приезжих спортивных болельщиков разве что купят себе хот-дог и пиво на время матча, а потом уедут домой — и какое же это экономическое процветание? Торговый пассаж, многоэкранный кинотеатр или госпиталь способны обеспечить городу куда большие траты со стороны приезжих.
К концу 1980-х гг. неудобные вопросы начали ставить и другие экономисты. Но Бааде предпринял кое-что получше. Желая доказать, что в расчетах поборников стадионов концы не сходятся с концами, он произвел собственные вычисления. Вряд ли Бааде мог рассчитать «сослагательный» показатель, однако достаточно близко подошел к нему путем сопоставления экономического роста городов, где базировались команды ведущих спортивных лиг, с городами, где
За основу сравнения Бааде взял душевой доход, а также количество новых бизнес-предприятий и рабочих мест. Чем больше он углублялся в исследования, тем меньше разницы находил. Получалось, что экономический профиль городов со стадионами мало отличался от экономического профиля городов без стадионов. В общем, дополнительные траты, о которых так много рассуждали поборники стадионов, не давали никакой дополнительной экономической выгоды.
Со временем исследования Бааде вызвали резонанс. Другие экономисты приходили к тем же, что и он, выводам и выдвигали новые способы для проверки истинности тезиса, что стадион обогащает город. Во многих американских городах начались «антистадионные движения».
В середине 1990-х гг. Бааде был вызван для дачи показаний перед конгрессом. В тот день проходили слушания и по таким животрепещущим вопросам, как скандал с компанией Whitewater, в котором якобы был замешан Б. Клинтон, и военное вторжение в Боснию, но когда начались слушания по поводу стадионов, помещения, где работали другие комитеты, опустели — всем хотелось знать, что скажет Бааде. Свою роль сыграло и присутствие на слушаниях комиссара НФЛ Пола Таглибью, человека, в компании с которым мечтал быть замеченным чуть ли не каждый конгрессмен. Могущественным спортивным боссам вроде Таглибью начали всерьез досаждать неприятные факты, которые озвучивал Бааде.
Академическая свобода есть одна из самых лелеемых американскими университетами ценностей, но, как пришлось убедиться Бааде, не менее ревностно они блюдут и свободу делать деньги. Он вспоминает слова одного своего старого приятеля, сказанные ему после тех слушаний в конгрессе: «Может, правда и на твоей стороне, профессор, но на твоем месте я бы поостерегся. Ты встал на пути у целого ряда коммерческих проектов». Университетское начальство не радугет, когда кто-то из сотрудников расстраивает местных политиков и бизнесменов. При том, что колледж Лейк-Форест всегда поддерживал Бааде, бывали времена, когда его руководство явно предпочло бы, чтобы у профессора были иные взгляды.
Но Бааде все равно продолжал говорить правду. Среди экономистов, которые в массе своей не слишком спортивны, он заслужил особое уважение еще и как бывший спортсмен. Иногда это бывало очень кстати, скажем, когда в ходе общественных дебатов кто-то спросил его: « Не в обиду будет сказано, профессор, но поясните все же, что может понимать в спорте экономист вроде вас?»
Кончилось тем, что Бааде добрался и до футбола. Совместно с Виктором Матизоном он провел исследование экономического эффекта от приема Соединенными Штатами чемпионата мира 1994 г. Попытки обнаружить свидетельства более быстрого экономического роста городов, где проводились игры чемпионата, окончились ничем. Тем не менее мы видим, что сегодня тот давнишний набор липовых аргументов, выкованных американцами, получил распространение и в других странах.
Попеременно то возникающие, то исчезающие грезы об «экономическом процветании» стали неотъемлемой частью современных футбольных турниров, равно как и всплески надежд и разочарований по поводу побед английской сборной. Например, через несколько месяцев после приема Британией Евро-1996, в докладе некой организации под названием Tourism Research & Marketing сообщалось, что на турнир съехалось менее 100 000 зарубежных гостей, тогда как согласно прогнозу— предположительно взятому Футбольной ассоциацией Англии с потолка — их должно было приехать 250 000 человек. Не наблюдалось и крупных трат со стороны гостей Евро. Прямые доходы Британии от Евро-1996 составили $155 млн, а это капля в море по сравнению с внушительными $20 млрд, потраченными в том же 1996 г. зарубежными визитерами. Так, исследование, проведенное общими силами Ливерпульского университета и муниципалитета Ливерпуля,
Спустя несколько лет правительства Японии и Южной Кореи накануне совместного проведения ЧМ-2002 объявили о радужных экономических перспективах своих стран благодаря ожидаемым гигантским доходам соответственно в $26 млрд и $9 млрд. Само собой, после мирового турнира никаких особых признаков экономического подъема не наблюдалось, даже наоборот, стало очевидно, что часть зарубежных туристов в тот год предпочли отказаться от посещения этих стран, опасаясь футбольных хулиганов.
Наконец, исследования, инициированные Бааде и его последователями, достигли критической массы — становилось все очевиднее, что даже если ты его построишь, совсем не обязательно, что «он придет». Словом, все меньше верилось в заявления поборников строительства новых стадионов, что это-де сулит весомые экономические выгоды, а сами заявления звучали все глуше. В итоге прогноз доходов от ЧМ-2006, который принимала Германия, оказался куда более сдержанным. Даже при том, что данное исследование спонсировала футбольная федерация Германии, показатель ожидаемой выгоды не превысил $2 млрд. (Аналогична ситуация и с ожидаемыми экономическими выгодами от летних Олимпийских игр 2012 г. в Лондоне — о них если и говорят, то намеренно очень расплывчато.)
Из имеющихся у нас подсчетов трат гостей крупных футбольных турниров более всего внушает доверие тот, что был сделан на ЧМ-2006, проходившем в Германии. Хотя это стало величайшим в истории медиасобытием и длилось оно целый месяц (ну разве что сам футбол был на редкость скучным), даже оно не слишком-то обогатило страну — хозяйку турнира.
Группа экономистов под руководством Хольгера Прюсса из Майнцского университета поставила перед собой задачу рассчитать, сколько «новых» (т.е. дополнительных и именно футбольных) денег в реальности истратили гости, посетившие Германию в период ЧМ. В прошлом, когда стадионное лобби еще вещало во весь голос, такого рода расчет делался очень просто: число мест на стадионах, где должны были проводиться матчи, умножалось на некое вымышленное количество денег, которые якобы потратит каждый зритель (сюда включались плата за отель, питание, трансферы отель — стадион и, естественно, стоимость входных билетов) и выходила гигантская гипотетическая сумма.
Еще в то время этот метод вызывал нарекания у серьезных экономистов, указывавших, что не каждый гость в действительности приносит экономике страны-хозяйки новые деньги. Исследования группы Прюсса только подтвердили этот тезис. Обследования крупной выборки гостей чемпионата показало, что иностранцы, специально прибывшие в Германию на мундиаль, составляют лишь около пятой их части. Более половины «гостей» чемпионата оказались, в сущности, своими же гражданами. Иными словами, в массе своей это были люди, которые в любом случае находятся и тратят деньги в Германии, независимо оттого, проводит она ЧМ или нет. Не будь в Германии чемпионата, они, по всей видимости, потратили бы те же деньги на другие развлечения (скажем, посещали бы кино, рестораны и т.п.). Если же они тратили деньги на посещение стадионов, то это было за счет уменьшения их расходов в других секторах германской экономики, что значительно умаляло дополнительные экономические выгоды от проведения чемпионата. Конечно, некоторая часть немецких болельщиков из-за него предпочла остаться дома, вместо того чтобы уехать на отдых за рубеж и смотреть матчи барах где-нибудь на испанском побережье. Однако выигрыш от их «футбольных» трат сводится на нет из-за недополученных экономикой трат другой части немцев, которая предпочла выехать за рубеж ровно по той же причине, — желая оградить себя от суматохи и сумасшествия, всегдашних спутников мировых чемпионатов.
Остальных зарубежных зрителей (а они составили четверть от общего количества гостей) группа Прюсса подразделила на две категории. В одну вошли те, кто в любом случае приехал бы в Германию туристом, но решил приурочить свой тур ко времени проведения чемпионата. Их группа Прюсса окрестила «таймерами». В другую категорию вошли те, кто по совпадению оказался в Германии как раз во время проведения ЧМ, и посещал матчи из любопытства, желая выяснить, что там происходит. Их условно назвали «зеваками».