Футболономика
Шрифт:
Итак, выясняется, что чемпионат по футболу не приносит богатства, но жители страны, в которой он проводится, определенно становятся счастливее. Возникает резонный вопрос. Допустим, часть стран стремится принять у себя футбольный турнир (также, как все американские города хотят стать хозяевами чемпионата какой-нибудь ведущей спортивной лиги), рассматривая это как один из способов осчастливить свой народ. Тогда почему бы им открыто это не признать? Зачем скрывать свое истинное намерение за ворохом экономических небылиц, выдавая их за строго научные аргументы?
Ответ на этот вопрос кроется в том, что у политиков ушло чертовски много времени на освоение языка счастья. До самых недавних пор европейские государственные
Постепенно приходило понимание, что в богатых странах дополнительные деньги не дают гражданам дополнительного счастья. Одним из первых увидел это Роберт Кеннеди, заметивший в марте 1968 г. (за три месяца до того, как был убит), что валовой внутренний продукт «измеряет все...за исключением того, что делает жизнь стоящей штукой».
Лишь за последние пару лет европейские политики стали меньше рассуждать о деньгах и больше — о счастье. Бросаются в глаза перемены в Британии: если Гордон Браун — политик устаревшего «денежного» покроя, то Дэвид Кэмерон — явно из новомодных радетелей за счастье. Недаром в речи 2006 г. он пробовал ввести в политический обиход аббревиатуру GWB, «general well-being» — «всеобщее благополучие», предлагая заменить им набившую оскомину аббревиатуру GDP, «gross domestic product» — валовой внутренний продукт. «Улучшение всеобщего благополучия нашего общества, — заявил Кэмерон, — на мой взгляд, является ключевым политическим вызовом нашего времени... Британская политика слишком часто высказывалась в таком духе, словно ее единственной и главной заботой является экономический рост». Взамен Кэмерон хотел, чтобы политика «признала ценность отношений с родными, друзьями и окружающим миром».
Похоже, футбольные турниры как раз и порождают такого рода взаимоотношения: они собирают публику в барах и семейных гостиных, и внезапно одно событие становится средоточием помыслов всей страны. В современных обществах вряд ли найдется другое общественное мероприятие, способное затронуть широчайшие слои населения во всем мире, как чемпионат мира. Мы уже видели, что одно только сопереживание судьбе своей сборной на подобном турнире способно отвратить от суицидальных намерений самых одиноких и разочарованных жизнью бедолаг. Если выступление национальной сборной рождает социальное сплочение, то проведение в стране международного турнира обладает еще более мощным объединяющим эффектом. Население страны-хозяйки — и уж точно его мужская часть — ощущает более тесную взаимосвязь с окружающими. Более того, когда страна принимает у себя международный спортивный турнир, повышается национальное самоуважение, а значит, ее граждане ощущают себя более благополучными.
Даже политики, и те становятся счастливее, когда их страна выступает в роли хозяйки турнира. Оно и понятно — по большей части их деятельность приносит разочарования. Предположим, один из них пытается выбить средства для строительства дорог, но кто-нибудь другой пытается ставить ему палки в колеса. Даже если удается добыть финансирование, все равно строить дороги — дело муторное, потому что непременно наткнешься на протесты с чьей-нибудь стороны. То же самое в целом справедливо и в отношении жилищного строительства, и внешней политики, и утилизации отходов: быть политиком означает вести нескончаемые войны с сонмом своих противников.
Все
Когда Европа освободилась от пут идеологии (было покончено с национализмом, социализмом, коммунизмом и фашизмом, а также религиозной рознью), многие европейские политики лишились поля деятельности, и среди того немногого, чему они могли бы отдать свои силы, некоторые избрали спорт, по обычаю драпируя свои пробивные усилия лицемерными аргументами. Вот что писал в бытность мэром Лондона Кен Ливингстон: «Что важнее всего, Олимпийские игры дадут городу столь необходимые новые спортивные сооружения: плавательный бассейн олимпийского типа, каковых сейчас всего два по сравнению с 19-ю в Берлине, а также велотрек, который потом будет передан в общественное пользование».
Аргументы эти, грубо говоря, всего лишь отговорки. Если вам так уж необходимо возродить к жизни бедный район вокруг предполагаемого спорткомплекса, так возродите его, постройте удобные дома, протяните линии электричек. Если хотите олимпийский бассейн и велодром с подогреваемым треком, ну и стройте эти сооружения. Можно весь Лондон застроить бассейнами и велотреками, но даже тогда это обойдется городу куда дешевле, чем играть роль хозяина Олимпиады. Единственная вразумительная причина ее принять — это желание сделать людей более счастливыми. Политики, поддержавшие заявку Лондона на участие в конкурсе, об этом не упоминали, поскольку в начале 2000-х гг., когда он проходил, они еще не открыли для себя такой политической цели, как счастье, хотя и четко осознавали, что избиратели отблагодарят их голосами за выигранный конкурс.
Лондонская Олимпиада вполне может окупить себя повышением общенационального счастья. Если вооружиться цифрами, то в 2008 г. у третьей квартили британцев, имеющих источник заработка, ежемесячный доход равнялся lb1033 (по тогдашнему курсу около $1800), а у верхней квартили — lb2608 (примерно $4500). Опираясь на данные прошлого, можно подсчитать: повышение уровня счастья от того факта, что страна принимает у себя Олимпиаду, оценивается в $2750 на одного работающего, а в общенациональном масштабе это дает счастье, равноценное фантастической сумме в $54 млрд. Поскольку 8 млн лондонцев имеют самый высокий доход в ЕС, им пришлось бы исхлопотать чертовски огромные налоговые скидки, чтобы добыть себе то счастье, которое сулит им Олимпиада.
Пуритане могли бы возразить, что даже у такой обеспеченной страны, как Британия, наверняка нашлись бы более полезные способы потратить такую уйму денег. Однако ожидаемый «прирост» в счастье британцев от проведения Олимпиады ясно указывает, что политики прекрасно помнят формулу: «Хлеба и зрелищ». В странах постматериалистических ценностей, к каковым относится
Британия, такие цели, как принять Олимпиаду и осчастливить народ, видимо, сопоставимы в цене.
Однако куда более сомнительны перспективы Южной Африки трансформировать потраченные на чемпионат мира деньги в счастье своих граждан. Она остается страной с душевым доходом гораздо ниже, чем $15 000, и потому ее жители были бы более счастливы, имея в кармане больше денег, чем от осознания, что страна принимает у себя чемпионат. Почти треть южноафриканцев живут менее чем на $2 в день. Они нуждаются в жилье, электричестве, оплачиваемых отпусках, медицинской помощи.