Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
Победил вариант, согласно которому:
1. Каждый может застолбить участки в сумме до 100 квадратных километров.
2. Кто застолбил участок — тот должен начать его разработку в течение 100 дней.
3. Чтобы исключить злоупотребления — каждый, кто застолбил участок, должен внести депозит пропорционально площади, и если за 100 дней разработка не будет начата, то депозит уйдет в кассу компании в качестве штрафа за недобросовестную заявку.
Впрочем, не все акционеры участвовали в этой виртуально-геологической оргии. Двое покинули стадион в самом начале обсуждения — это
Через несколько минут, Киршбаумы вошли в ресторан ближайший от стадиона (место, подходящее для любителей спокойного отдыха — с невысокими столами и уютными диванчиками). Англичанин и японка (покинувшие собрание первыми) уже были тут, и эмоционально обсуждали что-то за чашкой чая. Увидев германскую пару, они синхронно улыбнулись и призывно помахали ладонями.
— Подойдем? — шепотом спросила Рената у мужа.
— Думаю, да, — сказал Гюнтер и, обняв жену за талию, двинулся вместе с ней навстречу новому знакомству.
— Патрик Тэммелен из Кентербери, — представился англичанин, и добавил, — если вам интересно что-нибудь индийское, вроде йоги и камасутры, и что-нибудь инопланетное, вроде альфа-центаврийских UFO, то, возможно, видели журналы моего издательства.
— Йошида Акеми, его переводчица, — сообщила о себе японка, — а мы вас знаем. Гюнтер и Рената Киршбаум, из Штутгарта, у вас доля в «Berufsoverall GmbH».
— Все верно, — Гюнтер кивнул, — а откуда вы знаете?
— Из списка дезертиров, — ответил Патрик Тэммелен, — вижу, вы удивлены. Мне кажется, лучше всего будет, если вы сядете за стол, закажете себе что-нибудь, а я расскажу вам о списке дезертиров. Это занимательно, я обещаю.
— Мы заинтригованы! — объявила Рената, и села на диванчик, потянув за собой мужа.
Рассказ Тэммелена оказался прост и незатейлив. Инфобаза продажи билетов аэропорта Реюньон имела довольно слабый firewall — «от честных людей», так что списки могли получить любые персоны с элементарными хакерскими навыками. Таким образом, все имена пассажиров «Либертатора», заказавших места на завтрашний рейс в Париж, без особого труда выяснены. А дальше, администрация гипер-лайнера предприняла очень простую психологическую операцию по переубеждению «дезертиров»: пустила слух о богатых минеральных залежах на Маскаренском плато, и протащила на собрании билль относительно заявок на участки. Теперь, в порыве жадности, большинство пассажиров «нижнего финансового уровня», собравшихся покинуть «Либертатор», изменили свое решение, и остаются, чтобы попытать счастья на «подводном Клондайке».
— Патрик, а сколько оказалось пассажиров с мозгами? — напрямик спросил Гюнтер.
— Все поместились за этим столиком, — ответил англичанин.
— Scheisse! — воскликнула Рената, — Как люди могут быть такими тупыми! Сейчас они внесут депозиты за участки, и прилипнут, как мухи к дерьму! Как они этого не видят?
— Сейчас, — заметил Гюнтер, —
— Но, мы хотя бы, сейчас сообразили, — заметила она.
— О! — встряла Йошида Акеми, — Мы с Патриком так рады, что вы сообразили! Нас уже четверо, и нам будет легче, когда хунвейбины придут и начнут нас обрабатывать.
Рената посмотрела на японку с недоумением.
— Извини, Акеми, что значит «хунвейбины»?
— Ты не знаешь хунвейбинов, активистов Культурной революции в Китае, при Мао?
— Это я знаю, только здесь не Китай 1950-х годов.
— Но, — откликнулся Патрик Тэммелен, — некоторое сходство несомненно.
— Scheisse… — снова произнесла германка, — …Вы полагаете, что они готовы дойти до физического насилия?
— Спокойно, хорошая моя, — Гюнтер положил ладонь на плечо жены, — бояться не надо. Администрация, возможно, хотела бы применить насилие, но не решится на это. У них далеко не такое прочное положение, как они пытаются представить. Мы с тобой вместе читали прессу. Их уже подозревают в заказном убийстве, и в других нарушениях закона, поэтому не в их интересах обострять ситуацию.
— Я присоединяюсь к этому мнению, — сказал Тэммелен.
— И все-таки, — негромко сказала Йошида Акеми, — лучше нам с этого момента все время держаться вместе. Так спокойнее и надежнее.
— Ты права, — согласилась Рената, — скажи, у вас есть дети?
— Нет, мы пока не решили этим заняться.
— Понятно. А у нас с Гюнтером двое детей. Если вы не против, давайте сейчас вместе пойдем, заберем их из nursery-service, а потом все соберемся у нас в апартаментах. Там, наверное, немного тесновато вшестером, но ведь это только до завтра.
— Разумный план, — оценил англичанин, — давайте по дороге зайдем в наши апартаменты, заберем вещи, чтобы нам больше туда не возвращаться. Потом забираем ваших детей, и перемещаемся к вам, чтобы залечь на тюфяки, как сказано у Пьюзо в «Крестном отце».
Грэхем Норхорн, которому сегодня досталась роль председателя, брезгливо скривился, бросил на пол бумагу, которую только что читал, и проворчал:
— Черт знает что! Эти букашки воображают, что мы будем с ними миндальничать!
— Неповиновение должно пресекаться, — высказал свое мнение эмир эль-Обейда.
— А в чем проблема? — поинтересовался Ахмад Махстан.
— Не то, чтобы проблема, — ответил Норхорн, — просто, четверо пассажиров решили, что могут поступать, как им вздумается, покинули общее собрание, а потом устроили свое собственное. А завтра они намерены выйти из проекта и улететь в Париж.
— Они европейцы? — уточнил бенгальский стальной король.
— Да, Ахмад. Двое германцев, один англичанин, и одна японка, живущая в Англии.
— Понятно, а что думает об этом Петер?
— Я думаю, — произнес Петер Раттенкопф, — что имеет смысл выслушать мнение моего доверенного адвоката, Эдварда Флегенхайма, вы все его знаете.