Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— Что случилось? — удивленно спросила она, опустив руки.
— Нет-нет! — воскликнул он, — Сделай так снова!
— Ух!!! — рыкнула Елена и опять сжала кулаки.
— Да! — обрадовался Сван, схватил ее в объятия, и укусил за ухо. Не то, чтобы больно, а просто несколько неожиданно.
— Эй, аккуратнее! Я тебе не сэндвич!
— Извини! Просто это то, что надо! Вообще, то что надо! Ты не врубаешься, что ли?
— Пока нет, — ответила она.
— Блин! Вообще! Это же настроение! Модальность! Ну, идем, поможешь мне!
— Черт
— …Любовь ледяного дракона! — перебил он, — Самая четкая драконья баллада! Я тебе говорил: последнее великое сочинение Элизабет Мак-Дейл! Ей было уже 80 лет, такая бойкая старушка! Ее выпустили из тюрьмы в Шотландии, и она сразу эмигрировала в Нидерланды. Она вообще целыми днями торчала в кофе-шопах, жевала грибы реально горстями, и сочиняла поэмы на своем старом лаптопе! В основном они были на языке марбендиллов, но некоторые — на английском! «Любовь последнего ледяного дракона» вообще самое крутое, что бывает! Я даже подобрал фоновый трек, но стиля не было! А теперь есть! Давай, идем быстро, и сделаем это! Ты мне поможешь, я тебе скажу какие клавиши нажимать на синтезаторе, а то у меня рук не хватит.
— Ладно, — согласилась она, — только скажи, кто такие марбендиллы?
— Блин! Ну, это из скандинавского фольклора. Вроде Шрека из мультика, но всерьез!
— Так. Это понятно. А откуда Элизабет Мак-Дейл знала язык марбендиллов?
— Блин: я же тебе объяснил: она жевала грибы реально горстями! Ну, идем, давай!
— Идем, — согласилась Елена, высоко оценив объяснение о языке марбендиллов.
Трехчасовой концерт — это непростая работа для артистов. Тем более, если в качестве эстрады — 9-метровая площадка для мини-геликоптера на корме небольшого корабля, находящегося в открытом море. Но, можно посмотреть с другой стороны: если у всех участников возникает этакая эмоциональная синхронизация, то работа превращается в бесшабашную вечеринку. Пропадает четкая граница между эстрадой и залом, между артистами и зрителями, даже между реальным и виртуальным присутствием. Капитан Никодим Кириакиди (попросту Ник) с согласия и при участии научного руководителя экспедиции Алексиса Сатироса (попросту Алекс) организовал необычное применение широкоформатных мониторов и высокоскоростного спутникового канала. Вот так был построен Интернет-мост, соединивший «Тетис» с Фессалониками и Неаполем.
Для Елены Оффенбах (впервые оказавшейся в роли концертного ассистента) три часа пролетели стремительно и азартно, как велокросс по пересеченной местности. Песня «Любовь последнего ледяного дракона» вызвала шквал эмоций, и в конце концерта, по просьбе публики, Сван Хирд исполнил эту песню на бис. На этом все. Финиш. Артист и ассистент могли теперь покинуть световой круг, и устроиться в носовой части открытой палубы, где было тихо, по-своему уютно, и где собралась приятная компания, с целью поболтать на свободные темы — пятеро
Там были уже упомянутые капитан Ник Кириакиди и шеф по науке Алекс Сатирос. Еще раньше Елена отметила, что эти двое напоминают ей журналиста Мэлоуна и профессора Челленджера из «Затерянного мира». Первый: высокий, с телосложением, близким к атлетическому. Второй: среднего роста, широкий кряжистый, с крупными чертами лица, высоким лбом, и с черной бородой фасона «лопата».
Кроме того, присутствовали еще три выразительных персонажа: мужчина — европеоид, вероятно лет 35–40, и две молодые девушки, кажется, африканки — банту. Рассмотреть новых знакомых более детально не получалось — здесь было маловато освещения.
Мужчина, открыто и довольно обаятельно улыбаясь, сообщил:
— Меня зовут Бенни, а это — Дзуа и Мвези. Мы в каком-то смысле фограннеры.
— Фограннеры? Экстремалы под парусом? — спросила Елена, слышавшая это слово.
— Вроде того, — подтвердила Дзуа, — мы хотим прокатиться на циклоне Амбалика…
— …И, — добавила Мвези, — нам повезло, что мы попали на ваш концерт!
— Это было круто! — объявила Дзуа.
— Супер круто! — усилила ее тезис Мвези, — Ледяной дракон! Wow!
— Ну, — ответил Сван Хирд, — я чертовски рад, что вам понравилось! А когда я сотворю балладу об акваноидах, то надеюсь, будет вообще круто!
— Об акваноидах? — удивился профессор Сатирос.
— Да, Алекс. Я много читал в Интернете о полуподводных гуманоидах. В этом драйв! Кстати, блоггеры пишут, что на гайоте Голиаф видели акваноидов. Тут рядом, верно?
— Полторы мили, — сообщил капитан Кириакиди, показал рукой примерно на восток, и полюбопытствовал, — а ты хочешь посмотреть на них, я правильно понимаю?
— Конечно, хочу! — воскликнул гало-рок музыкант, — Было бы вообще здорово, ну, там, поплавать с акваноидами. Я однажды плавал с дельфинами, это был восторг!
— Ты думаешь, акваноиды, это вроде дельфинов? — поинтересовался Бенни.
Елена Оффенбах сразу же отметила в его тоне особую иронию, свойственную людям, знающим предмет диспута гораздо лучше, чем собеседник. Этот странный фограннер наверняка что-то знал. И две его подружки — банту — тоже. А Сван, похоже, не заметил ничего подозрительного, и попытался ответить на вопрос.
— Ну, я думаю, это вроде туземцев. Как неизвестное племя в джунглях Амазонки. Там огромная река, а тут огромные подводные атоллы. Вообще, я читал в Интернет разные мнения. Кто-то пишет, что акваноиды — небольшие разумные динозавры, как в сериале «Динотопия». А кто-то пишет, что они — инопланетяне, или инопланетные биороботы. Конечно, всякое может быть, но гипотеза про туземцев мне больше нравится.
— А ведь бывают туземцы-каннибалы, — сделав большие глаза, прошептала Мвези.
— Наверное, бывают, — сказал Сван, — но я думаю, что акваноиды не такие. Вообще, все морские млекопитающие дружелюбны к людям. Тюлени, дельфины, и даже касатки.