G.O.G.R.

Евтушенко Анна

– Это же Тень! – подсказал из-за спины Петра Ивановича Сидоров.

И верно, Тень – Серёгин тоже его узнал. Сам директор протянул Тени меню. Сделав заказ и отправив директора, словно какого-то «гарсона», Тень вытащил из кейса некие бумаги и пихает их под нос кушающему Кашалоту. Кашалот прекращает кушать, ищет что-то по карманам… Ах, да, он ищет ручку. Тень ему протянул свою. Кашалот собрался что-то там написать… И тут же «креветочный» тип, что до этого неподвижно стоял и не ел, вдруг вытаскивает пистолет и…

– Остановите! – крикнул Серёгин в тот момент, когда Кашалотова «креветка» собралась стрелять.

Охранник тыкнул в кнопку «стоп» и чёрно-белая картинка замерла на экране монитора. Наконец-то Пётр Иванович

догадался, в чём дело. Директор был ни в чём не виноват. Человек Кашалота целился в Тень. Но потом произошло что-то странное.

– Вот тут покажите, пожалуйста, по кадрам, – попросил Серёгин охранника, и они с Сидоровым внимательно уставились в монитор, чтобы не пропустить ни одной маленькой детальки. Итак, человек Кашалота стреляет в Тень. Поднял руку, нажимает на курок… А потом – Тень внезапно и загадочно исчезает из кадра, а пуля убийцы попадает в директора. Именно – Тень исчезает! В одном кадре он сидит за столиком, а в следующем – его уже нет!

– Что за чертовщина… – пробормотал Серёгин и попросил охранника перемотать плёнку назад. – Неужели успели смонтировать?! Но как? За такой короткий срок это невозможно…

– Я отсюда не выходил… – пролепетал охранник и тут же осёкся: он вышел, когда директор был уже застрелен, и глазел на него вместе с остальными.

Но сколько он там простоял? Минут десять. Нет, за это время никто бы не успел ничего тут смонтировать. Пётр Иванович разыскал на плёнке самый удачный кадр, где Тень виден лучше всего, и тоже получил от охранника и его принтера распечатку.

Ещё Серёгин изъял видеокассету с «фантастическим фильмом», чтобы отдать её на экспертизу и обнаружить монтаж. Положив её аккуратненько в пакетик, чтобы не испортить отпечатки пальцев, Пётр Иванович покинул охранника и решил ещё раз допросить парковщика: его интересовала машина Тени.

Но парковщик загадал очередную загадку. Оказывается, Тень, вообще, на машине не приезжал.

– Моя работа, – говорил парковщик. – Принять автомобиль у хозяина и отогнать на стоянку, а потом – вернуть. У Кашалота был чёрный «Мерседес» – я запомнил, потому что отгонял его на стоянку. А вот, как приехал Тень – я вообще, не видел…

Слушая «ребусы» парковщика, Сидоров вдруг припомнил слова бесследно исчезнувшего из психбольницы Карпеца: «Он даже не зашёл, а просто появился в палате…».

– Как уезжал Тень я тоже не видел, – продолжал парковщик. – Я, вообще, не видел, как он выходил.

«А потом – пропал не вышел, а именно – пропал…» – вот так рассказывал исчезнувший старший лейтенант милиции Борис Карпец. Сидоров всё больше убеждался в правдивости слов Карпеца, а Пётр Иванович даже был готов поверить в «Поливаевского мужика» – настолько озадачили милиционеров рассказ парковщика и видеосъёмка из VIP-зала «Дубка». Вызванные Серёгиным врачи Скорой помощи вывозили по ступенькам носилки, где покоилось тело «безвинно убиенного» директора, закрытое белой простынёй.

По дороге обратно в райотдел Сидоров рассказал Петру Ивановичу о том, что говорил ему Карпец про загадочного «чувака» в палате.

– Я думаю, что это как-то связано с Тенью и с «Геннадием» Ершовой, – заключил сержант.

Но Серёгин не был склонен к верованиям в «очевидное – невероятное». Он пытался найти рациональное объяснение как истории с директором, так и фантастическому рассказу Карпеца. Однако ни тому, ни другому рационального объяснения не находилось. Что-то тут было не так и единственный способ узнать, что именно – это схватить Николая Светленко.

====== Глава 99. Внедрение “разведчика”. ======

Трамвай номер десять остановился на остановке «Набережная». И вместе с другими людьми из салона вышел человек в коричневой кожаной куртке и в клетчатой фуражке. Подняв воротник, он немного спустился вниз, к речке Кальмиус, и пошёл вдоль сырого песчаного берега около самой холодной речной воды. Пройдя дальше,

он поравнялся со старым, давно списанным кораблём, в котором устроили ресторан под названием «Летучий Голландец». Коло него он остановился и огляделся па сторонам. Вроде, тихо, людей нигде не видно. Корабль-«пенсионер» стоял на вечном приколе одиноко и сиротливо, скучая по морям и странствиям. Навязанные на его мачты разноцветные пёстрые флажки трепетали на промозглом ветерке и мокли под мелким дождиком. Человек в коричневой куртке не стал долго задерживаться у «Летучего Голландца», а быстро зашагал ещё дальше, ко дворцу спорта Динамо». Подойдя к его зданию, обшитому синим сайдингом, человек запрятался за угол, ещё раз огляделся и извлёк из внутреннего кармана коричневой куртки мобильный телефон модели «Моторола Л-6» и набрал чей-то номер. Когда на том конце из гудков выплыло бесстрастное и безликое:

– Слушаю! – он снова огляделся и полушёпотом заговорил:

– Алё, это я, Батон…

– Где ты столько времени торчал?! – недовольно осведомились из трубки.

– Ну, надо же было к семье наведаться, – оправдывался Батон, зорко прослеживая обстановку вокруг себя.

– Какая семья? – раздражённо фыркнул собеседник. – Отрабатывание долга для тебя сейчас должно быть важнее, чем твоя собственная голова, Батон!

Батон постарался обидеться.

– Понимаете, Коля, – начал он, нахмурившись. – У вас нету семьи, вот вы и бухтите! А у меня жена. Что она подумает?

– Пускай думает, что хочет! – отрубил Коля. – Сейчас же приезжай. Только не на «базу», а в парк Ленинского комсомола! Я буду ждать тебя под монументом!

– Далековато… – протянул Батон, не спуская глаз с набережной.

– Одна нога – здесь, вторая – там! – рыкнул Коля и вновь утонул в гудках.

«Клюнул!» – обрадовался Батон.

Он спрятал «Моторолу» обратно в карман и достал другой мобильник – неновый ободранный кое-где «Сименс А-52». И начал опять кому-то звонить.

Пётр Иванович сидел за компьютером. Он просматривал милицейскую базу данных, выясняя, нет ли случайно «креветочного» киллера Кашалота среди рецидивистов. Распечатка его лица из «Дубка» была не лучшего качества и темновата, да и стоял он к камере вполоборота. Серёгин зорко всматривался в эту распечатку, стараясь заметить у «Кашалотовой креветки» хотя бы одну особую примету. И заметил – шрам на лбу. Теперь просматривать картотеку «засветившихся» стало куда легче: вместо того, чтобы разглядывать каждую бандитскую физиономию и сличать её с лицом таинственного незнакомца, Серёгин просто ввёл в графу «Поиск» слова «шрам на лбу» и нажал «Найти». Программа-поисковик сразу же выдала несколько вариантов. Пётр Иванович посмотрел первый. Да, личико не из приятных – таково было мнение Серёгина, стоило ему взглянуть на возникшую на мониторе фотографию. Глаза бешеные, зубы оскаленные, уши оттопыренные, волосы всклокоченные. Нос крючковатый и свёрнут на левую сторону, шрам на лбу – рваный, будто бы битой бутылкой кто-то полоснул. Звали сие страшилище Антон Антонович Цветиков по кличке «Чикатилло». А пояснение под его живописным портретом гласило: «Серийный убийца. Задушил 27 девушек и 1 бомжа. Характерная особенность – на лбу жертв вырезает букву «Ч». Арестован 16.05.2004, осуждён на пожизненное заключение. Сбежал 03.11.2006». Нет, кажется, этот не годится.

– Да, не катит, – подтвердил Сидоров, заглянув через плечо следователя и увидав «Чикатилло» своими глазами. – Страшенный слишком – настоящий Шредер.

– Кто? – удивился Пётр Иванович, для которого слово «Шредер» ассоциировалось с аппаратом для уничтожения документов.

– Это такой злодей из мультика, – объяснил Сидоров. – Он вот такой был, – сержант свирепо сдвинул брови, сморщился и закрыл руками нос и рот.

– А-а, – протянул Пётр Иванович, не припоминая такого мультика, где бы показали кого-либо, похожего на Цветикова – «Чикатилло».