Габриэль Гарсиа Маркес. Биография
Шрифт:
К тому времени, когда Гарсиа Маркес начал писать роман «Генерал в своем лабиринте», он уже был близко знаком с Фидием Кастро — первым кандидатом на героя номер два после Боливара в списке великих людей Латинской Америки. И он по праву считается великим, хотя бы потому, что является долгожителем на политическом олимпе: находится у власти почти полвека. Фидель — «король», сказал мне однажды Гарсиа Маркес. Сам писатель, напротив, всегда утверждал, что у него нет ни таланта, ни склонности, ни желания — еще меньше способности — выносить такое одиночество. Да, серьезный писатель очень одинок, говорил он, но одиночество по-настоящему великого политического лидера — это нечто совсем другое. Тем не менее здесь, в этом романе, характер Боливара представлен как совокупность слабостей и недостатков, присущих Боливару, Кастро и самому Гарсиа Маркесу, хотя, конечно же, в целом образ главного героя фактически скомпонован из черт, свойственных Освободителю.
Соответственно центральная тема здесь — власть, а не тирания. Иными словами, книги Гарсиа Маркеса, написанные порой с точки зрения сильных мира сего, порой с позиции бесправных, не призваны внушать ненависть к тирании или «правящему классу» в отличие от сотен обличительных произведений латиноамериканской литературы. В его книгах постоянно переплетаются одни и те же темы: ирония истории (власть,
В какой-то степени толчком к написанию романа «Генерал в своем лабиринте», вероятно, послужила работа Гарсиа Маркеса над его нобелевской речью, в которой он, как и многие до него, счел своим долгом выступить не от лица одной страны, а от континента в целом. Многое из того, что он сказал тогда, было «в духе Боливара», и многие из озвученных им идей потом нашли отражение в романе; в принципе его нобелевская речь является ключом к пониманию данной книги. И в общем-то, в этом есть своя ирония, ибо Гарсиа Маркес, как мы видели, прошел довольно долгий путь, прежде чем обрел «латиноамериканское самосознание»; даже живя в Европе, он не сразу осознал себя латиноамериканцем. Лишь посетив центр капитализма и центр коммунизма, он понял — несмотря на свою тягу к социализму, который привлекал его и в теоретическом, и в моральном плане, — что ни та ни другая система не подходят для Латинской Америки, ибо на практике обе системы функционировали главным образом в интересах тех стран, которые их пропагандировали. Латинская Америка должна идти своим путем, а этот путь предполагает объединение. В романе у Боливара совершенно четкие взгляды относительно разных европейских народов: он, разумеется, благоволит к англичанам, поскольку Великобритания в то время поддерживала южноамериканские освободительные движения, недолюбливает французов, а США, по его собственным словам, «всемогущие и ужасные… много говорят о свободе, а сами в конце концов ввергнут нас всех в нищету» [1175] .
1175
Гарсиа Маркес Г. Генерал в своем лабиринте / пер. А. Борисовой // Собрание сочинений. Т. 6. М., 1998. С. 207. (Примеч. пер.)
Таковы темы, рассматриваемые в романе, и центральные проблемы, формирующие его структуру. Но сколь бы глубокие исследования ни проводил Гарсиа Маркес, сколь бы логически последовательны ни были идейный замысел и художественное построение произведения, роман не удался бы, если б центральный персонаж не получился живым. А он живой. Гарсиа Маркес дает свою интерпретацию образа самого знаменитого и известного латиноамериканца, причем тот предстает перед читателем поразительно правдоподобным и естественным. Пусть это не самое великое произведение писателя, зато, пожалуй, самое великое достижение, ибо, работая над романом о Боливаре, он ставил перед собой сложнейшую задачу. Любой читатель, знакомый с биографией Освободителя, прочитав эту книгу, наверняка придет к заключению, что портрет, созданный Гарсиа Маркесом почти на трехстах страницах, повествующих о последних шести месяцах жизни Боливара, отныне будет неотделим от того образа — каким бы он ни был, — который дойдет до потомков.
Боливар жив, хотя смертельно болен. Роман открывается сценой, в которой он принимает утреннюю ванну. Обнаженный, он лежит — можно сказать, погребен — под толщей воды. Его нагота шокирует многих читателей. Точно так же они будут шокированы, читая, как он давится рвотой, пускает газы, совокупляется, сквернословит, мухлюет в карты или капризничает, словно ребенок, — в общем, ведет себя совсем не так, как должен себя вести идеал, созданный латиноамериканской агиографией. И все это портрет трогательно благородного, мужественного человека: несчастья, предательство, близкая смерть повергают его в уныние, но он не сдается, не теряет надежду даже в самые страшные минуты безысходности. Нельзя отрицать, что в этом романе Боливар — типичный персонаж Гарсиа Маркеса; но величие писателя состоит в том, что он задолго до того, как обратиться к образу Боливара, запечатлел и увековечил в своих произведениях «латиноамериканский характер», и великий Освободитель выведен здесь как олицетворение типичных латиноамериканцев, страдающих, борющихся и порой терпящих поражения в этом неидиллическом царстве под названием «мир». Хотя Гарсиа Маркес был подвержен столь чудовищным стрессам, которые мало кто из писателей способен даже вообразить, он при всех своих недостатках — тщеславии, порой заносчивости — сумел справиться с поставленной задачей, сложнейшей и в эстетическом, и в историческом плане, причем сделал это с изяществом и галантностью, доступной не многим романистам. И поэтому книга оставляет неизгладимое впечатление у большинства читателей.
О публикации романа СМИ раструбили за несколько недель до его выхода в свет. Гарсиа Маркес всегда хвалится, что не посещает презентации своих книг, и говорит, будто считает для себя унизительным навязывать людям в качестве коммерческого продукта то, что для него является в первую очередь эстетическим творением, независимо от его цены на капиталистическом книжном рынке. Но на самом деле даже роман «Сто лет одиночества» был разрекламирован задолго до того, как его издали. И с тех пор публикации каждой из новых книг Маркеса непременно предшествовала
19 февраля появилась первая реакция на роман — письмо от самого экс-президента Колумбии Альфонсо Лопеса Микельсена, прочитавшего книгу в рукописи. Его отклик «Твою последнюю книгу я прочел на одном дыхании», опубликованный в El Tiempo, был использован в качестве рекламы книги еще до того, как роман вышел в свет [1176] . Лопес заявил, что Гарсиа Маркес продемонстрировал поразительную разносторонность: являясь представителем магическою реализма, он создал произведение в стиле натурализма, которое мог бы написать Золя, будь у него столько же таланта. Лопес не мог оторваться от книги, пока не дочитал ее до конца. Сказал, что, хотя история Боливара известна каждому в Латинской Америке, ее читаешь с упоением, как детектив. Утверждение Гарсиа Маркеса о том, что Боливар даже на смертном одре все еще надеялся вернуться в политику, правдоподобно, ибо «это — история каждого из нас, кто ушел из власти». Позже выяснится, что экс-президент Бетанкур тоже прочитал роман (его отзыв был менее восторженным, поскольку, конечно же, образ, раскрытый с «либеральной» точки зрения, ему, консерватору, импонировал меньше, чем Лопесу) [1177] . И тогдашний президент Колумбии Вирхилио Барко тоже как оказалось, не ложился спать, пока не дочитал роман до конца [1178] . Даже Фидель Кастр большой поклонник Хосе Марти, которого объявят освободителем Кубы, прочитал роман и, как говорят, сказал, что Боливар в нем изображен «язычником» [1179] . Никто толком не понял, что он имел в виду: хорошо это или плохо.
1176
«„Me devor'e tu ultimo libro“ L'opez а Gabo», El Tiempo, 19 febrero 1989. 29 июля 1975 г. на праздновании 450-й годовщины со дня основания Санта-Марты в Сан-Педро-Алехандрино состоялась встреча Лопеса Микельсена с венесуэльцем Карлосом Пересом и панамцем Омаром Торрихосом. Главы трех стран посетят могилу Боливара, скончавшегося там в 1830 г. В следующее десятилетие все трое будут близкими друзьями и союзниками ГГМ.
1177
Belisario Betankur, P'aigna 12 (Buenos Aires), 2 abril 1989.
1178
Excelsior, 21 marzo 1989.
1179
Mar'ia Elvira Samper, «Elgeneralen su laberinto: un libro vengativo. Entrevista exclusive con GGM», Excelsior, 5 abril 1989.
Газеты и журналы всего испаноязычного мира печатали бесчисленные рецензии на книгу. Это был не просто новый роман знаменитого испаноязычного писателя, но еще и портрет самой значимой фигуры во всей истории Латинской Америки, чей образ дорог миллионам людей, в том числе и защитникам славы Боливара, будь то серьезные историки, идеологи или демагоги. В большинстве своем отзывы были положительными, но — что необычно в случае Гарсиа Маркеса, хотя и неудивительно, — встречались и решительные попытки разгромить его творение. Некоторые авторитетные критики, благо их было не много, заявляли, что Гарсиа Маркес слишком высокого о себе мнения, упивается собственной славой и это наложило отпечаток на созданный им образ: вместо того чтобы адекватно передать субъективизм Боливара, он заполнил свое повествование лингвистическими красотами, устроил этакий салют в собственную честь, и вплел в рассказ целый ряд клише и эпизодов, подлинная функция которых — привлечь внимание к персоне самого Гарсиа Маркеса; и на поверку вышло, что этот роман — мавзолей самому писателю, а не его главному герою [1180] .
1180
См., например, Oscar Piedrahita Gonz'alez, «Ellaberinto de la decrepitude», La Rep'ublica (Columbia), 14 mayo 1989; и Diego Mileo, «En torno al disfraz literario», Clar'in (Buenos Aires), 22 junio 1989.
Как и ожидалось, пожалуй, наиболее негативная реакция последовала от издавна ненавистной ему газеты El Tiempo, которая ни много ни мало в передовице назвала его роман антиколумбийским произведением:
У книги ярко выраженный политический фон. На протяжении всего повествования из 284 страниц автор даже не пытается скрывать свою философию, особенно в том, что касается идеологии. Он откровенно говорит о своей ненависти к Сантандеру, о своей глубокой неприязни к Боготе и ее классическому продукту — cachacos. В то же время, описывая личные качества Боливара, он делает упор на том, что тот является уроженцем Карибского региона и это во многом помогло ему прославиться. Тонко, мастерски он подчеркивает властность натуры Боливара, его креольское происхождение и приземленность характера, тем самым ненавязчиво проводя аналогию с Фиделем Кастро [1181] .
1181
«El libro», El Tiempo, 19 marzo 1989.
Эта резкая критическая статья показывает, что защитники национальной самобытности Колумбии оскорблены якобы непочтительным отношением Гарсиа Маркеса к Боливару: он, что называется, «нажал на все кнопки», и автор передовицы потерял самообладание. Гарсиа Маркес, несомненно, испытывавший удовлетворение воина, выкурившего врага из его логова, отвечал в том же стиле: «Я и раньше говорил, что El Tiempo — психически нездоровая газета, пользующаяся своей безнаказанностью… Она пишет что хочет, выступая против кого заблагорассудится, не думая ни о последствиях, ни о том, какой вред она может нанести в политическом, общественном или личном плане. Почти никто не осмеливается ответить ей из страха перед ее огромной властью… Нам необходимо открыть себя, — заключает Гарсиа Маркес. — Мы не хотим, чтобы Колумб оставался нашим первооткрывателем». Ответ от El Tiempo не заставил себя долго ждать. 5 апреля в статье «Нобелевский лауреат сердится» газета заявила, что «Гарсиа Маркес принимает только похвалу», и назвала его «бароном Макондо» [1182] .
1182
«La rabieta del Nobel», El Tiempo, 5 abril 1989.