Гача-игры до добра не доводят
Шрифт:
— Тем более в горах всегда полным-полно туннелей, и пока дворфы были в нейтралитете, всё равно позволяли гномам проходить через туннели, чтобы устраивать засады. Ведь среди них много умелых магов, а полурослики как бесшумные диверсанты, возможно, вообще нанесли больше всего урона нашей армии. — Промочив горло, она тут же продолжила рассказ о явно очень затратной войне.
— Когда война затянулась, империя была на грани развала, поскольку её начали немного давить со всех сторон. От этого пришлось возвращать войска и заключать мир, где запрещается гномам водить караваны по их землям. — Возможно,
Так раздумывая о том, какая вероятность, что начнётся очередная война? Вроде сейчас тихо, и войны не было уже лет двадцать. И, возможно, восстановив человеческие ресурсы, случится очередной конфликт, где будут набирать таких молодых и желающих славы, как Сигиз.
Уже наступил вечер, и я просто гулял по деревне, смотря на людей. Все чем-то были заняты: женщины сплетничали, мужчины после трудной работы и ужина шли в корчму, дети резвились и бегали.
Видел я и моих друзей: Гомешь, Мориса и Логера. Хотя из-за разницы в возрасте в четыре года мы стали реже общаться, когда те больше начали обращать внимание на девочек, которых прибавилось в деревне, давая приток свежей крови.
Вскоре и они разошлись: Логер пошёл к могиле матери. Всё же её потерю он перенёс очень тяжело, и теперь каждую неделю ходил к её могиле. Морис стал ещё шире в плечах, и если бы мы были в игре, то у него определённо был бы бафф на телосложение.
Тот на удивление встречался теперь с одной только девочкой на год его старше, и, как мне кажется, та его загнала под мягкий каблук. Вроде бы ничего не указывает: скандалы не устраивает, интриги тоже, но свою точку зрения нежно продавливает.
Гомешь же крутил романы направо и налево, устраивая настоящие любовные квадраты, из-за чего частенько дрался. Хотя порядочностью он тоже отличался и даже глазком не смотрел в сторону девушек-парней. Смотря, что у них всё хорошо, у меня было тёплое чувство в груди и лёгкая улыбка на лице.
При этом привязанность к людям, дому, земле, где я живу, была тем, что вызывало у меня резь в том же месте, где и разливалось тепло. Смотря на всех жителей, я видел в них людей не особо образованных, но крайне искренних. И мысль, что мне придётся уходить рано или поздно, но часы моей неотвратимой судьбы отбивали набатом о приближении того, что заставит меня выложиться на полную.
Невольно затряслись руки и застучало сердце, панический приступ заставил меня замереть и часто дышать, когда в голову лезли тёмные мысли.
«Ты станешь причиной их смерти», «Ты выживешь, сбежав и бросив всех», «Ты недостоин спокойно жить, пока другие иномирцы страдают», «Ты по-прежнему ничтожно слаб!» — звучали в голове, словно голоса мыслей. Когда, сжимая кулаки, я чувствовал давящую на мои плечи ответственность, которую я невольно взвалил на себя.
— Азар, с тобой всё хорошо? Или ты наконец не знаешь, кто из нас Лара, а кто Гара? — Они стояли довольно близко, с хитрыми и в то же время добрыми улыбками, держали руки за спинами, словно что-то пряча.
Я невольно протолкался, поняв, что сам ушёл из центра на окраину, к деревянному мостику через речку. Поскольку смотреть и слушать, как течёт вода, всегда меня успокаивало, и я не заметил,
С моим новым зрением это определить стало ещё проще. По тому, как те стоят, разнице в узорах глаз, лёгким следам от царапин, даже узорам губ и самим улыбкам, придающим им индивидуальности, не учитывая структуру волос и предпочтений в одежде.
— Надеюсь, вы, юные леди, не будете бить меня за то, что я просто вижу каждую из вас индивидуальную красоту? «Не так ли, Гара и Лара?» — с невинной улыбкой я произнёс их имена, смотря на обладательницу имени.
— Азар, ты раздражаешь. Мы решили сделать тебе подарок, видя, что ты хочешь стать героем! А ты снова угадываешь, кто из нас кто! — Надув губы, те шагнули ко мне, заставляя отступать и прижиматься к бортику моста.
— Извините, просто ничего не могу с собой поделать! — Подняв руки в успокаивающем жесте, я неловко улыбнулся. И всё из-за моей нелюбви проигрывать, да и злятся те мило.
Те, пробуравив меня взглядом и выдохнув, сменили напускную злость на милость и одновременно вытянули руки вперёд, держа на них кожаный свёрток, обмотанный алой ленточкой и сложенный подобно праздничной коробочке.
— Эм… спасибо… и по какому поводу подарок? — С некоторым недоумением я принял его, сильно смутившись, не понимая, что мне сейчас делать и чувствуя себя зайцем в петле, где либо лапу отгрызать, либо становиться чьим-то ужином.
— Ты совсем дурак? Для подарка не нужно повода, и мы просто подумали, что будущему герою нужно такое для крутости! — Те явно волновались и теребили свои подолы лёгких летних платьев, сверкая голубыми глазами в нетерпении.
— Герою? Я вроде ещё не совершал никаких подвигов… — начал я аккуратно развязывать бантик ленточки, раскрывая свёрток, который был сделан из хорошей кожи.
— Конечно, герою! Ведь у тебя его аура: ты незаметный, на вид обычный, низкий, худой, без видимых мускулов и с хитрыми глазами! — Дали мне чёткое описание героя в их представлении, хотя я их представлял иначе.
Наконец развернув свёрток, я увидел ожерелье из трёх небольших волчьих клыков разного размера. Шнурок был великоват для моей узкой шеи — видимо, девочки решили сделать мне подарок на вырост.
— Ничего себе, выглядит очень круто, но я всё ещё не понимаю, почему вы думаете, что я герой! — Те хитро посмотрели на меня, будто видели все мои сражения и действия, после чего, не сговариваясь и хихикая, побежали домой. Я недоуменно провожал их взглядом.
— Я, конечно, ничего не понял и понимать отказываюсь… — вздыхая, я на два оборота свернул шнурок, чтобы надеть подарок, и, засунув его под рубашку, пошёл домой, думая о том, что странное так или иначе притягивается ко мне.
Лето пролетело довольно быстро, был отпразднован день рождения теперь уже виконта Кальдрома Строма. В корчме были организованы гуляния, а на ужин нас ждал обильно заставленный стол: всякие разносолы, свежий хлеб с солью и целая курица.
Короче говоря, всё было съедено и немало выпито в деревне, но на следующий день будь добр продолжай пахать под палящим летним солнцем. Караваны продолжали приходить и уходить в сторону далёких гор, видимо, несмотря на вражду между империей и страной гномов, чьё название я забыл спросить.