Гадание на розах
Шрифт:
— Ну вот и прекрасно — значит, имя уже заиграно, и глупо будет: две розы имени Георгия.
— Тогда назовем просто: Орлов!
— Нет, не получится.
— Почему? Звучит солидно: роза Орлова!
— Потому что есть алмаз с таким именем. И этот бриллиант в четыреста каратов венчает, ни много ни мало, царский скипетр. А скипетр, как и шапка Мономаха, является гордостью Оружейной палаты Кремля.
Георгий Орлов уселся поудобнее.
— Но я, конечно же, ценю, Королева, желание отдать
Русский пациент коснулся здоровой рукой пальцев американской селекционерки.
— О'кей, — сказала Глория, ощущая приятную тяжесть крепкой ладони. — Тогда у меня еще один весьма щекотливый вопрос.
— Сколько угодно…
Глава 5 ЛАКОМАЯ НАЖИВКА
— Можно, я тебя провожу?
— Надеюсь, не в последний путь?
— Извини, я неточно выразилась.
— Извиняю.
— Я бы хотела попрощаться с тобой.
— Тебе не надоело меня хоронить?
— Опять ляпнула не то.
— Королева, соберись с мыслями.
Мужская ладонь ободряюще похлопала по девичьей.
— Соберись.
— В общем, я хотела бы сопровождать тебя до твоего дома.
— Пожалуйста! Я устроился в университетском кампусе, и весьма неплохо. — Георгий Орлов перенес ладонь на запястье чересчур разнервничавшейся голубоглазой американки. — По крайней мере, удобства не во дворе.
— Это что, русская народная мудрость?
Глория Дюбуа заставила себя улыбнуться.
А русский пациент нащупал пульс гостьи, подверженной резким перепадам настроения.
— Почти.
— Во дворе, — повторила Глория. — Но я имею в виду не кампус.
— Не понял.
— Я говорю о России.
— С чего ты взяла, что я собираюсь уезжать из Штатов?
— Я подумала, что твои родители после того, что случилось, не захотят мириться с твоим пребыванием здесь. — Глория скомкала край одеяла. — Что они непременно потребуют твоего возвращения. Чтобы ты не ринулся спасать очередную американку. Они найдут тебе на родине настоящую русскую девушку, и та вылечит тебя и от ран, и от америк, и от всяких прочих глупостей!
— Ну, Королева, не надо так сильно преувеличивать. Отец и мать у меня люди крепкие, к тому же я достаточно взрослый и давно все решаю сам.
— Значит, ты…
— Остаюсь! — Георгий Орлов многозначительно поправил лангетку с перебинтованной рукой. — Мне и тут неплохо… Когда не стреляют.
— Как я рада! — Глория, не сдерживая ликования, порывисто обняла русского пациента.
Георгий Орлов невольно застонал.
— Прости! Я забыла!
— Ничего, я тоже забыл…
Тут в палату шумно вторглась гранд-маман с бархатным ридикюлем, с которым обычно посещала банк.
— Так, дети мои, все готово к эвакуации!
— Ба, ты о чем?
—
— Нет, я не позволю. — Глория Дюбуа поднялась и загородила русского пациента от слишком энергичной бабушки. — Я не позволю!
— Деточка, по заключению врачей, он вполне транспортабелен.
— Я не позволю отправлять Георгия Орлова вопреки его воле!
— Куда отправлять?
— Но ты же сама сказала, что домой.
Гранд-маман виновато улыбнулась.
— Прости, деточка, склероз проклятый. Конечно, к нам домой, в родовое гнездо Дюбуа. — Гранд-маман приблизилась к постели. — Если, конечно, раненый не будет против нашего особняка.
— Я — за!
Георгий Орлов поднял здоровую руку — и застонал сквозь зубы: резкое движение отдалось в простреленной области.
— А ты, деточка?
Глория, не ответив, обняла ту, которая всегда понимала толк и в розах, и в мужчинах, и во многом-многом другом.
— Не время для сантиментов.
Гранд-маман проследовала к оконным жалюзи, не позволявшим ни солнцу, ни любопытным заглядывать в палату.
— А всяким там газетным папарацци и пронырливым репортеришкам с телевидения мы устроим знатный аттракцион!
Гранд-маман, не нарушая маскировки, глянула на улицу.
— Пусть эти пятизвездочные апартаменты послужат для отвода глаз.
Гранд-маман перешла ко второму окну.
— Все оплачено на месяц вперед.
Гранд-маман приоткрыла жалюзи на дюйм.
— Пусть пресса считает, что русский герой находится в бессознательном состоянии, а спасенная им Глория Дюбуа стоически и беспрерывно дежурит рядом, позабыв на время о фитотроне и даже парижской выставке.
— Ба, но я уже решила, бесповоротно и окончательно, что ни в какой Париж, ни на какое открытие выставки я не поеду.
— Совершенно правильно, деточка! — Гранд-маман, расстегнув ридикюль, продемонстрировала авиабилет. — Через полтора часа я вылетаю к Эйфелевой башне и Елисейским полям.
Она подставила щеку под благодарственный поцелуй внучки.
А потом это было позволено и раненому.
— Кстати, наш медовый месяц прошел на Монмартре.
— Ба, я, конечно, безумно рада, что ты заменишь меня на официальных мероприятиях…
— И на фуршетах тоже не подкачаю.
— Но как вы там поладите с… Анфан-террибль?
— Ради тебя, деточка, поладим, не беспокойся. — Гранд-маман снова проверила наружную диспозицию. — Дети мои, надо поторапливаться, а то акулы пера своими опасными маневрами начинают меня нервировать.