Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Лоренс Тильда

Полный решимости, он подошел к школе, но так и не смог переступить порог. Замер у ворот, не зная, как поступить. То ли перебороть внутреннее состояние, умолявшее не делать глупости в очередной раз, то ли развернуться и пойти домой. Пока Дитрих решал, какую дорогу выбрать, на улице появился Паркер. Короткий разговор с ним решил проблему выбора. Обмена парой фраз хватило для осознания факта: Кристина, по

прежнему, остается при своем мнении. Никому не под силу переубедить её и заставить выслушать Ланца. Она все равно не станет его слушать, как не слушала раньше. Рассмеется в лицо, как только он заикнется о своей любви к Люси, а не простом влечении, на

которое так часто напирала в своих обличительных речах мисс Вильямс. Женщина не могла принять факт чужой любви, разочарованная в своей семейной жизни и, как следствие, в этом чувстве. Она перестала верить мужчинам, для нее они были глупыми существами, не способными на высокие чувства. Всем им нужен только секс и ничего, кроме секса. Во всяком случае, её бывший муж был именно таким. А другие мужчины автоматически записывались в категорию «сволочи», их даже проверять никто не стремился. Кристине казалось, что Дитрих уж точно не из тех мужчин, что умеют хранить верность. Да и вообще не способен он на высокие чувства. Скорее всего, он, как и все остальные, думает лишь о сексе. И дочь её нужна была этому животному лишь для одной единственной цели, никакой взаимностью там и не пахло. Люси, дурочка, влюбилась, как кошка, готова была на край света за своей любовью бежать, только бы не потерять его. И что она только нашла в этом выродке?

Кристина Дитриха в своих мыслях никогда настоящим именем не называла. В его адрес летели всевозможные отвратительные слова, но назвать его по имени Кристина так ни разу и не удосужилась.

Она так и не изменила своего мнения. Осталась верна себе и своим убеждениям. Знала, что не сможет спокойно смотреть на того, кто стал причиной гибели её девочки. Захочется придушить его своими руками, как только увидит его в зале, а превращать похороны в фарс даже для Кристины было гадко. Она редко чуралась гнусных методов, но сейчас не смогла переступить через себя. Потому

то и отказалась от решения пригласить Ланца на похороны. Пару раз в голове мелькала мысль, что для Люси его присутствие важно, но потом сама же от этого решения отмахивалась. Мертвым все равно, кто провожает их в последний путь.

Впрочем, Дитрих и так побывал на похоронах. Во всяком случае, у ограды кладбища стоял, глядя на процессию, и время от времени все же ронял слезы. Они снова появились, хотя, Дитрих был уверен, в день смерти Люси, он выплакал весь лимит слез, отведенный ему жизнью. Нет, ошибся. И тогда снова ревел.

А ещё поймал себя на мысли, что сон его оказался пророческим.

Люси хоронили в свадебном платье… Не зря он видел этот злополучный наряд на девушке.

Все её вещи так и остались в доме Ланцев, школьная форма была безнадежно испорчена. Вот Кристина и решила приобрести для дочери это платье. Сама не знала, по какой причине приобрела этот наряд. Вильямс догадывалась, что едва ли дочь её сохранила невинность, живя под одной крышей со своим любовником, но рука не поднялась покупать что

то красное или розовое. Только белое. Чистое, как душа Люси.

Кристина отказалась от кремации, оставив свое решение без комментариев. Никто и не перечил.

Дитрих видел людей, присутствовавших на похоронах. Основную массу прощавшихся составляли одноклассники Люси, да учителя из их школы. Из его класса присутствовал только Паркер. В тот день он совсем не выбивался из толпы в своих вечно

траурных вещах, смотрелся вполне органично. Он нес букет цветов, смотрел не вперед, а преимущественно себе под ноги. Но внезапно вскинул голову и посмотрел туда, где стоял

Ланц. Скорее всего, заметил, что за ними следят. А, может, просто почувствовал себя неуютно под испытывающим взглядом.

В тот момент Дитрих отчаянно завидовал Паркеру. Он хотел оказаться на месте Эшли. Иметь возможность попрощаться с Люси, а не стоять сторонним наблюдателем, как сейчас. Но устраивать шоу на могиле было аморально, отвратительно. Только мысли о том, что Кристина, увидев его, впадет в истерику и начнет публично обвинять его во всем, останавливали Ланца в тот момент. Он надеялся подойти к могиле, когда все уже разойдутся, и тогда попрощаться с Люси. Конечно, он не сможет поцеловать её в лоб, да и горсть земли на могилу не кинет, тем не менее, это все равно лучше, чем равнодушие. Он не смог бы в этот день остаться дома, сделав вид, будто ничего не происходит. Естественно, в новой школе его снова не увидели. Но причина была более, чем уважительная.

Полтора часа прошли в ожидании.

Только потом, удостоверившись в том, что все разошлись, он решился войти на территорию кладбища. Долго плутал между могилами, отыскивая ту, в которой лежала Люси. В руках у Ланца был букет цветов. Пока он ходил по кладбищу, в голове билась какая

то странная, совершенно неуместная мысль, что при жизни он подарил девушке всего один букет. И это так ничтожно мало.

На кладбище Дитрих пробыл почти до вечера…

Паркер докурил свою сигарету, и только тогда соизволил обернуться. Напротив, в соседнем дворе, точно так же, опираясь на перила, стоял Дитрих с полупустой бутылкой коньяка в руках. Он прикладывался к горлышку, не обременяя себя поисками стакана, задумчиво смотрел вверх, словно его, на самом деле, волновало ночное небо.

– Ты с похорон? – поинтересовался, не глядя в сторону Эшли.

Вопрос прозвучал, будто в пустоту брошенный.

– Да, – ответил Паркер, поворачиваясь лицом к своему собеседнику, а не стоя вполоборота. – Послушай, это ведь ты был на кладбище? Это тебя я видел?

– Меня, – согласился Дитрих. – Значит, ты все же меня заметил… – пробормотал задумчиво.

– Тебя трудно было не заметить. Ты стоял на видном месте.

– А она?

– Кристина?

– Да.

– Вроде нет. А, если заметила, то сделала вид, что не узнала. Она сегодня была на редкость сдержанна, и свои эмоции держала под контролем.

– Даже не плакала?

– Плакала. Но… В общем, это были скупые женские слезы.

– Кто бы сомневался, – вздохнул Ланц, вновь прикладываясь к бутылке.

Некоторое время они стояли молча. Потом Паркер понял, что не сделал одну важную вещь. Её давно следовала сделать, но он как

то забыл, погрузившись в свои мысли.

– Ланц, – позвал он соседа.

Дитрих встрепенулся и перевел взгляд. Смотрел теперь на Эшли, а не в небо.

– Мои соболезнования, – произнес Паркер все так же тихо.

– Спасибо, – отозвался Ланц.

Диалог снова зашел в тупик, да и не о чем было говорить. Сейчас у обоих не то настроение было. Паркер чувствовал себя уставшим, как собака. Похороны основательно выбили его из колеи. Запах лекарств, которые принимали Кристина и её бывший муж, запах цветов, коих на могилу было возложено немало, запах сырой земли… Все это смешалось в один, отвратительный коктейль, затуманивавший разум. А ещё Эшли думал о том, что, окажись он на месте родителей Люси, обязательно позвал бы на похороны Дитриха. Ведь в последнее время именно Ланц был для девушки всем. Её собственным миром… Даже не так. Весь мир значил для Люси меньше Дитриха.