Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Лоренс Тильда

Их было много, очень много. И откуда столько? Ланц никогда бы не подумал, что девушки увлекаются такой мрачной музыкой. Хотя… Есть еще одна причина, по которой девушки могли слушать музыку, в которой воспевалась мрачная романтика. Здесь не было нежности и дурацких рифм вроде: «люблю тебя, хочу тебя, схвачу тебя, получу тебя». Готика, кровь, временами грязь и высмеивание идеалов современной жизни, стеб над укладом жизни современников, над их стремлением в ряды сторонников гламура, который уже успел многим набить оскомину и стать едва ли не синонимом мерзости.

Парней на концерт пришло

на порядок меньше. Девушек привлекали, в первую очередь, сами музыканты, а не их музыка. В этом

то и заключалась вся проблема. Дитрих задумался о природе фанатизма, что зачастую граничит с безумием. Понимает ли Паркер, на что идет сейчас, делая выбор в пользу музыкальной карьеры? Да, конечно, он хочет заниматься любимым делом, никто ему этого не запретит, но, тем не менее, вместе со славой на него ляжет колоссальная ответственность, которой не было прежде. Готов ли он к испытанию славой? Иногда его очень трудно пройти, не поймав вирус звездной болезни. Дитрих знал, что он точно не смог бы пройти данное испытание, оттого и не рвался на сцену. Впрочем, ему никто и не предлагал. У Паркера же появился реальный шанс. И Ланц пытался искренне порадоваться успеху своего товарища.

– Обожаю их, – тем временем, призналась Эмили. – Всегда мечтала попасть на их концерт вместе с Эшли. Жаль, что ничего из моей мечты не вышло.

Дитрих усмехнулся. Эмили ошибалась. Все у нее вышло. Только вот теперь они будут с Паркером на разных позициях. Он будет стоять на сцене со своими кумирами, играть вместе с ними, а она восхищаться ими, и им в том числе, наблюдая за всем происходящим из зала.

– А почему?

– Что почему?

– Хотела именно на их концерт с Паркером.

– Ему тоже нравится эта группа.

– Правда?

– Да, – кивнула девушка. – Он давно их слушает. Наверное, и гитару в руки взял потому, что хотел быть похожим на их гитариста. Кстати, говорят, что у них смена состава. Частичная, разумеется. Сегодня они играют с каким

то сессионным музыкантом. Надеюсь, он не испортит всем фанатам настроение, продемонстрировав отвратительные навыки игры.

– Не будь так строга к парню. Мы же еще не слышали, как он играет. Может, он потрясающе себя проявит.

– Хочется верить, – усмехнулась Эмили. – Просто я уже привыкла к прежнему составу, и он мне очень нравился. А новенькие всегда настораживают. Остальные музыканты их обычно выгораживают, заступаются. Вроде того, что не нужно судить их строго, но я придерживаюсь иного мнения. Если не умеешь играть, то и на сцену лезть не стоит.

– Что

то мне подсказывает, что тебе их новый участник понравится, – стараясь говорить, как можно более отстраненным тоном, произнес Дитрих.

В том, что Паркер в роли гитариста Эмили понравится, он не сомневался. Понимал, что, скорее всего, она застынет на месте, как только увидит Эшли в новом амплуа. Хорошо, если к концу выступления придет в себя, а то ведь эмоции могут захлестнуть с головой. И что тогда с ней делать?

– А я почему

то сомневаюсь.

– Как знать.

Ланц окончательно свернул данную тему. Не хотелось раньше времени открывать все карты. Нужно придержать туз в рукаве, чтобы в последний момент выложить на сукно

флэш

рояль. Эмили шок пойдет на пользу.

Толпа фанатов потихоньку начала стекаться ко входу в клуб. Дитрих всегда поражался поведению толпы. Будто в людях просыпается стадный инстинкт, их тянет вперед, они бегут, не разбирая дороги. Только бы попасть внутрь помещения в первых числах, ничего не пропустить, и тем самым только усиливают напряжение. Сметают друг друга с пути, как тряпичных кукол; в такой толпе достаточно сложно устоять на ногах, и не обнаружить себя прижатым к стене, куда могут оттолкнуть особо ярые фанаты, желающие увидеть своих кумиров так, что мозг пеленой заволокло. Даже мыслить разумно не получается.

– Попробуем пробраться поближе к сцене? – поинтересовалась Эмили, цепко ухватив Дитриха за руку.

– Поэтому меня с собой и позвала? В корыстных целях? – усмехнулся он.

– Ну, и это тоже, – призналась она. – Девушке одинокой в толпе гораздо легче затеряться и быть затоптанной, чем девушке, рядом с которой находится парень.

– Понятное дело, – согласился Ланц.

– Так попробуем пробраться?

– Попробуем. Только предупреждаю сразу, здесь ставят ограждения, совсем близко к сцене подойти не получится, и прикоснуться к кому

то из музыкантов тоже.

– Да?

– Да.

– Ты уже бывал в этом клубе?

– Случалось однажды, – соврал Ланц.

На самом деле, ему обо всем поведал Эшли, когда говорил о предстоящем концерте. Он нервничал, это явно прослеживалось по его поведению. Паркер с утра был нервным, дерганным, все время ронял что

то, пытался поднять одно, тут же ронял другое. И так постоянно. Иначе, наверное, и быть не могло. Все

таки его первый концерт. Серьезное испытание, первое появление на публике, которая еще неизвестно, как отреагирует на его появление. Осечек точно не простит. Даже Эмили, которая вроде бы обожает группу, настроена скептически и считает, что новый гитарист может запороть весь концерт.

– Эх, жаль, – вздохнула она. – Но ничего. Даже если потрогать никого не удастся, я хотя бы просто посмотрю на них вблизи.

– Главное, чтобы нас в ограждение не впечатали.

– Не волнуйся, не впечатают.

– Глядя на девушек, полных решимости, я в этом сомневаюсь.

– Плевать на остальных девушек, у тебя есть я, – подмигнула ему Эмили. – А мне всегда везет, так что все будет замечательно.

Она протянула охраннику два билета. Дитриху даже пришлось свой доставать. По всему выходило, что он прошел по билету Эмили.

В большом зале, где должен был проходить концерт, горел приглушенный свет. Эмили активно пробиралась к сцене, не замечая грубых слов, что окружающие произносили в её адрес, когда она ненароком задевала кого

то локтем или же наступала на ногу. Её не волновало мнение посторонних. Она хотела осуществить свою мечту, оказаться, как можно ближе к сцене, и не гнушалась любых методов. При желании, наверное, могла бы и в драку ввязаться с теми, кто откажется пропустить её вперед. Все тот же стадный инстинкт. Все хотят быть ближе к сцене, все хотят увидеть шоу, за которое заплатили деньги, оттого и не станут считаться с желаниями какой