Гаджо с Меловых холмов
Шрифт:
– Какие же это новости?
– фыркнул одержимый и лениво потянулся, а потом и вовсе разлегся на траве, мечтательно глядя в небо. Вторая рубашка Константа тоже пришла в негодность, причем еще с полчаса назад, но сам он отчего-то смотрелся еще более интригующе, чем когда являлся при полном параде.
– Без секретаря ты остался еще ночью.
Рино молчал, но что-то в выражении его лица оказалось куда красноречивее его монолога при побудке.
– Он живой, - быстро вклинилась я, пока лорд асессор не вспомнил про бластер.
– Просто… заперт. Одержимый…
– Кристор, - нетерпеливо поправил он.
–
Лорд асессор медленно выдохнул, и пара выражений у него действительно нашлась.
– Тогда что нужно сделать, чтобы ты ушел?
– Никто меня не любит, - пожаловался непричастному небу одержимый, так блаженно щурясь, что можно было подумать, будто сей прискорбный факт доставляет ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
– Не вопрос, отлюблю во всех позах, только тело Константу верни, - любезно предложил Рино, мигом позабыв, что женат.
Одержимый беззлобно рассмеялся. С некоторого момента он пребывал в таком настроении, что, кажется, рассердить его было вообще нереально.
– Тогда - традиционная прелюдия, - провозгласил Кристор.
– Сначала ты меня выслушаешь.
Лорд асессор проворчал, что традиционная прелюдия - это дубиной по башке, а болтовня и прочие ухаживания суть уродливые порождения недостойной выспренности общества последних веков, но потом все-таки заткнулся. Чирикло пришел в себя аккурат на последней фразе и коротко усмехнулся, но, оглядевшись, тоже промолчал и изобразил мебель.
– Для начала, все, что ты знаешь об одержимых - полнейшее - как ты сказал?
– urta’uss, - с наслаждением повторил Кристор, не потрудившись хотя бы сесть, и заложил руки за голову. Рубашка задралась еще выше, приоткрывая полоску смуглой кожи с отпечатавшейся пряжкой брючного ремня.
– А то, что может сообщить тебе тот старый вираниец - вообще конкретный eadi’uss.
– Eati’uss, - не выдержал Рино.
– Ладно, считай, что общую мысль я уловил. Что мне следует знать об одержимых?
Кристор приподнял голову и улыбнулся. Рубашка поползла вниз, но я еще успела увидеть, как слаженно напряглись мышцы живота.
Я была бы заинтригована, если бы не чувствовала себя такой дурой.
– Кое-что о наших сокровенных желаниях, например, - мурлыкнул он и лег обратно.
– Это, пожалуй, всем пойдет на пользу.
– Итак?
– поторопил лорд асессор.
Я отвела взгляд и начала распускать косу: все равно получилось кривовато.
– Кровавые жертвоприношения нужны нам только в одном случае: когда мы заперты в мертвом теле. В живом достаточно своих сил, - уже безо всяких чарующе-соблазнительных интонаций заговорил одержимый, вперившись в небо таким взглядом, как будто оно было ему что-то должно.
– В норме каждый из нас выбирает семью и живет в их телах столетие за столетием, переселяясь из родителей в детей, - это, кстати, единственный способ занять тело без печати тории.
– И об этом никто не знал?
– скептически уточнил Рино.
– А откуда?
– рассмеялся Кристор и приподнялся на локтях, чтобы видеть его лицо.
– Лисицы, к примеру, совершенно не болтливы. Одна красавица предпочитала кроликов, - тут он хищно облизнулся, и я невольно вздрогнула,
– Вы хлипкие, слабые и неудобные, легко мерзнете, много болеете… кто добровольно на это подпишется?
– Ты, к примеру, - пожал плечами Чирикло.
– Это временно, - поморщился одержимый. На лице Константа невежливая гримаса выглядела чужеродно.
– И вообще не потребовалось бы, если бы Ломри не стала отгораживаться от меня всякий раз, когда я оказывался рядом.
Коса снова вышла неровной, и я снова принялась ее переплетать, не поднимая глаз.
– В общем, - встряхнулся Кристор, - я жил в семье чудесных виранийских лисиц и был совершенно счастлив, как умеют только лисы, пока не вселился в совсем маленького щенка, которого люди подобрали и решили вырастить в зоопарке, а в итоге подарили Самаджу. Спустя несколько месяцев я сумел сбежать и уже начал искать, как вернуться на Виранию, но тут какое-то криворукое… мм… ear’uss? Неважно… когда над Ломри проводили ритуал, ее запас магии оказался сжат в стремительно сужающемся главном канале и сдетонировал. А я просто мимо пробегал, - пожаловался он.
– Не знаю, что именно произошло в этот момент; магия в сжатом пространстве ведет себя крайне непредсказуемо. Но в результате я оказался в теле Ломри, а лисица умерла.
Ломри перепугалась и отгородилась, при первой же возможности выселив меня обратно в труп, и не шла на контакт, как бы я ни старался, - продолжил одержимый, одарив меня возмущенным взглядом.
– Выпускала меня буквально на пару минут, и то под присмотром… а в прошлый раз за Гранью я выяснил, что двое моих сородичей оказались в том же положении. Но они гораздо старше, и сил для поддержания жизни в мертвом теле им нужно больше, чем мне. Хозяева сначала кормили их, а потом ушли в такой же глухой отказ, как Ломри. Достучаться до них не представляется возможным. Ждать удобного случая три года, как я, - тоже нереально. Они просят о помощи.
– Как трогательно, - мрачно буркнул лорд асессор.
– Перерезать тут целое стадо овец, сожрать несколько человек, а потом просить о помощи.
– Людей никто не ел, - покачал головой Кристор и тут же испортил все впечатление, мечтательно облизнувшись.
– Хозяева пытались понять, почему их одержимые требуют так много, и нельзя ли как-нибудь урезать им аппетит… очень деятельно пытались, экспериментальным методом. Но одержимых на Тейнаре больше нет, и у них ничего не получилось. Мои сородичи - как и я - хотят вернуться на Виранию, к своим “семьям”. В обмен они готовы предоставить информацию, которая, уверен, тебя чрезвычайно заинтересует, Безымянный.
– Например?
– заранее заинтересовался Рино.
– Ну, к примеру, Даниера и Райдо сделали одержимыми из-за нее, - поделился Кристор, небрежно кивнув в мою сторону.
Глава 23. Откровения
С тех пор, как я в спешке покинула Виранию, прошло больше пяти лет. Прошлое о себе не напоминало. На родине оставался старший брат; я звала его с собой, но он решил, что должен попытаться отстоять если не жизнь, то хотя бы честь отца.
Я знала только, что у него не вышло.