Гагарин: дорога на Марс
Шрифт:
Миссис Мондейл убедилась, с какой радостью измученные горожане выносили контейнеры с продовольствием и медикаментами. Потом её провели в местную больницу, далее — в местный детский сад, где ужаснулась мизерности норм в рационе питания.
— Аэропорт Ходжалы, ближайший отсюда, находится под контролем армянских повстанцев. Единственная дорога, ведущая в Шушу, пролегает через город Ханкенди, его также контролируют бунтовщики, они взорвали мост между Ханкенди и Шушой. Вертолётами мы не в состоянии организовать снабжение такого большого населённого пункта.
— Они не пропускают гуманитарные грузы? — поразилась главфеминистка.
— Только адресованные
— Тогда нужно доставить грузы силой!
Надеюсь, оперативная съёмка запечатлела эти её слова и соответствующее выражение лица, подумал Гагарин.
— Там есть одна проблема. Армяне выгоняют на дорогу и женщин.
— Я сама с ними поговорю!
Кто же тебе запретит?
Через сутки она вылезла из люка БТР на дороге к западу от Агдама. Стояла несусветная жара, дул резкий ветер, усугубляющий жару и нёсший крупинки песка, он яростно трепал и задирал светлое платье женщины, она почему-то решила, что её появление в мусульманской республике в лёгких брюках будет воспринято как неуважение.
Впрочем, внутри броневика было ещё жарче и неуютнее.
Миссис Мондейл, спустившись на асфальт, отстранила прапорщика внутренних войск в бронике и в каске, сама шагнула навстречу толпе. Рядом и чуть сзади топал переводчик из американского посольства с мегафоном в руке, он точно предпочёл бы находиться за спиной военного.
Гагарин не побрезговал одеть броню, на лицо натянул маску, предохранявшую от песка и от узнаваемости, такие здесь носили практически все военные. Вперёд не лез.
Пара БТРов стояла впереди длинной колонны грузовиков — тентованных и с металлическими будками. На переднем БТРе сидел оператор с камерой.
Когда дама начала говорить, впору было хвататься за голову. Гагарин не мог взять в толк — это она сама выдумала долбанутый текст или её так подставил спичрайтер.
В толпе, по меньшей мере, насчитывающей полторы-две тысячи человек, женщин присутствовало немного — считанные единицы, ими не пользовались как живым щитом. Миссис Мондейл обращалась именно к этим отдельным личностям, уверяя, что азербайджанки — такие же сёстры ей, как и армянки, и этим сёстрам также нужно растить детей, маленьких азербайджанцев.
Она распиналась, стоя метрах в пятнадцати от сурово молчащей стены людей, большинство топталось на ногах, некоторые легли на дорогу — давите нас, если хотите проехать. Стоило заткнуться на секунду, прогремел голос, более громкий, чем усиливаемый мегафоном:
— Азербайджанцы — братья и сёстры для этой суки?!
Гагарин прекрасно понимал, что карабахские армяне — просто жертвы и пешки в чужой игре, они — настоящие потерпевшие. Но в эту секунду судьба избрала другую жертву, в американку полетели камни. Первый угодил в голову, остальные принял на себя прапорщик, прикрыв женщину телом. Солдаты выставили стволы автоматов в сторону беснующихся, «переговорщица» уже через несколько секунд сидела под прикрытием брони. С рассечённого лба струилась кровь, перемешиваясь со слезами и размазанной тушью. Она даже не обратила внимания, что в таком виде её тоже сфотографировали.
Затем началась спецоперация. Из грузовиков хлынули солдаты — в количестве, явно избыточном для сопровождения гуманитарной колонны. Летального оружия с собой не имели, только чёрные предметы с поэтическим названием ПР-73, палка резиновая образца семьдесят третьего года.
Происходившее далее отнюдь не радовало глаз, было суровой и неприятной необходимостью. Группы солдат подбегали к толпе, хватали и оттаскивали нескольких мужчин, валили их с ног, связывая руки за спиной, препровождали к грузовикам с железными будками, потом брались за следующих. Процесс шёл неспешно и методично. Не готовые к столь решительным действиям, армяне сначала растерялись, затем сцепились руками.
И вот тогда в ход пошли дубинки. Если стоишь недвижимо, обвивая под локоть руки соседей, ты ничем не защищён.
Хрясь! Хрясь по рядом стоящим! Потом мощный рывок, и участник блокирования дороги, взвыв от боли, падает лицом в песок.
Жестоко, очень болезненно и негуманно. Зато все живы и не получили увечий. Альтернатива — война с десятками тысяч жертв.
Чем меньше оставалось протестующих, тем быстрее их связывали. На солдат бросались женщины, чьи мужья и сыновья отправились к грузовикам со связанными руками, их оттесняли в сторону, но не задерживали. Через час, когда на дороге держали оборону последние сотни повстанцев, они сдались.
Гагарин осведомился о самочувствии первой леди, вернувшись в БТР. Это была старая боевая машина 60ПБ с относительно просторным десантным отсеком, поэтому чуть менее неудобная.
Миссис Мондейл сидела драгоценным задом на деревянной скамье и прижимала ко лбу белый тампон. Кровь перестала идти.
— Все задержаны и погружены в грузовики. Продолжаем движение.
— Их отвезут в ГУЛАГ? — всхлипнула поборница прав человека.
— Зачем? На армянскую границу. Пинок под зад — и вы в «свободном» мире. Наслаждайтесь.
— И женщины?
— Нет, женщины отпущены. У них дома дети.
— Хорошо…
Второй живой заслон обнаружился в верхней части Ханкенди, около центральной площади, где должен был заседать Верховный Совет Карабаха, ныне распущенный, потому что депутаты-азербайджанцы покинули город, опасаясь расправы. А ещё по броне БТР щёлкнули пули.
Американка в ужасе зажала рот, потом принялась затыкать уши, когда оглушительно рявкнул башенный крупнокалиберный пулемёт, подавляя огневую точку.
Применение оружия сразу дало эффект — с дороги разбежались все до единого, смекнув, что внутренним войскам дозволено использовать летальные средства. Каждый из протестующих орал, что готов умереть за армянский Арцах, но как только доходило до дела, норовил уступить эту честь другому.
Пока сапёры наводили временный мост вместо взорванного, американку подобрал и увёз вертолёт. Она явно не горела желанием продолжить столь экстремальный вояж.
Сколько это всё будет продолжаться? Юрий Алексеевич держал за пазухой только одно предположение. В конце восемьдесят восьмого нужно предупредить армян о приближающемся землетрясении. Естественно, большинство проигнорирует предостережение. На севере республики дома начнут складываться как карточные — из-за массовой несанкционированной перепланировки с удалением несущих стен и из-за крайне низкого качества строительства с массовой кражей цемента и других материалов. Там, где панельки рухнут, превращаясь в труху, по строениям частного сектора, поставленным на совесть, даже трещинки не побегут. И вот тогда только Советский Союз придёт на помощь, а не ограничится отправкой полусотни одеял. Этот момент надо использовать для возвращения бунтовщиков с временно помутившимся сознанием в братскую семью.